– Грабьте меня!.. Обворовывайте!.. Убивайте!.. Бросайте в зловонную клоаку, где гниют прокаженные!.. Делайте со мной что хотите, но не порочьте моего имени, слышите вы, мерзавцы?! Иначе я убью вас, как взбесившееся животное!
– Вы мне сейчас заплатите за это! – взревел бандит.
– Я с радостью заплачу и за это, и за многое другое!
– Но что тут в конце концов происходит?! И кто эти наглецы, осмелившиеся возвышать голос и оскорблять нас в нашем же доме?!
– Дело в том, – повернулся к капитану Бобу полковник Батлер, – что у нас хотят отобрать то, чем мы по праву владеем…
– Кто?
– Вот эти два авантюриста…
– Ах, так? Да их надо просто вышвырнуть отсюда!.. Что, или у нас мало людей?.. Сила ведь на нашей стороне!
– Речь идет не о силе, месье, а о праве, понятно? – оборвал морского волка управляющий. – Наследование имущества, принадлежавшего моему покойному и глубоко почитаемому мною хозяину, – дело весьма важное, и посему необходимо знать, кто именно имеет все основания стать правопреемником бывшего владельца поместья.
– Что вы хотите этим сказать? – все еще высокомерно, но уже с оттенком беспокойства, спросил полковник.
– А то, что нужно пройти последнее испытание, очень серьезное, из которого, я не сомневаюсь, месье выйдет с честью, – сказал сеньор Кристобан, указывая на Жака, которого он пожирал глазами.
– Пусть так! – согласился янки. – Я подчиняюсь вашим требованиям, представляющимся мне по меньшей мере странными, исключительно ради выявления истины и для посрамления этих лжецов… Что вы собираетесь делать?
– Обратиться за помощью к усопшему.
– К чему эти мрачные шутки?..
– Я не шучу, поскольку речь идет о человеке, который любил меня как родного сына и чья воля для меня столь же священна, как если б она исходила от моего отца!
– Вы взываете к воле ныне покойного человека, память о котором дорога и мне. Я так же, как и вы, с уважением отношусь к его решению. И посему делайте, как сочтете нужным!
– В таком случае прошу всех пройти со мной на берег реки. Это недалеко, в пятистах метрах отсюда.
– Охотно! – заявил Батлер, все более и более нервничая, так как понимал, что одной смелости или наглости может оказаться недостаточно. Оттеснив в угол капитана Боба, он шепнул: – Ваши молодцы уже здесь?
– Да… Все до единого… Но они, как всегда, пьяны…
– Тем лучше: не станут мешкать!.. Вооружите их до зубов… и следуйте за нами украдкой… А затем, по моему знаку, прикончите всех троих – и этих французов, и управляющего… Они должны исчезнуть… Да так, чтобы и следа от них не осталось, а не то мы погибли… Действуйте же! Все теперь зависит от вас… Этот сеньор Кристобан, может, и не догадался бы ни о чем, если бы не проклятые французы. По тому, как он смотрит на истинного Арно, чувствуется, что ему все ясно.
– Можете рассчитывать на меня и моих храбрецов: провернем дельце как надо!
– Отправляйтесь же, – сказал Батлер.
– Мигуэль, прихватите с собой одного из ваших товарищей и идите вместе с нами, чтобы быть свидетелем того, что произойдет, – попросил управляющий своего помощника.
Шестеро человек тронулись в путь двумя группами: первая состояла из Жака, Жюльена и управляющего, вторая – из полковника с двумя слугами по бокам. Шли они довольно быстро – сперва по мягко спускавшейся вниз аллее, затем – по благоухавшему цветами подлеску, где широко раскинули свои ветви пышные тропические растения, и через несколько минут оказались на берегу реки, омывавшей невысокий холм с покрытыми худосочным кустарником склонами. На самом верху возвышенности красовался хорошенький домик, построенный на европейский лад, – с зелеными ставнями, голубятней, незатейливым колодцем и двориком, в котором произрастали жимолость и тюльпаны.
Жака охватило неописуемое волнение, тотчас разделенное с ним Жюльеном, не удержавшимся от крика удивления и радости.
– Тише, умоляю вас! Это в ваших же интересах! – шепнул ему управляющий и затем обратился к американцу: – Месье, что вы можете сказать об этом здании?
– Только то, что это хижина, за которую я не дал бы и пятисот долларов… Я не разделяю фантазии того, кто ее построил.
– Сей дом… вам ничего не напоминает?
– Сегодня – нет. Но завтра он напомнит мне о том, что сюда следует прислать рабочих, которые моментально снесут его.
– Снести этот дом! – возмутился Жак. – Дом, который так похож на тот, на берегу Луары, в Монлуи, где выросли моя мать и мой дядя и где… протекало мое счастливое детство!.. Где я провел лучшие часы моей жизни!.. Мой дядя построил его в этом месте потому, что пригорок напоминает наш, на родине, и река у холма такая же капризная, как Луара… Здание – таких же размеров и из тех же материалов, что и тот… Глядя на него, дядя вспоминал о своей отчизне и своих близких…
– И он почил здесь вечным сном, – изменившимся голосом произнес управляющий. – Именно тут покоится его прах, под цветами, за которыми, увы, никто не ухаживал с тех пор, как я уехал… А он так любил их, еще с тех пор, когда жил в Европе!
– И каково теперь ваше решение? – грубо прервал его американец.
– Пока я не принимаю никакого решения, а просто констатирую, что, хотя вы и выдаете себя за племянника месье Леонара Вуазена, родившегося во Франции, в Монлуи, департамент Эндр-и-Луара, в доме, как две капли воды похожем на этот, вы тем не менее не знаете ни Эндр-и-Луару, ни Монлуи, ни тот дом. Я отмечаю также, что вопреки предписанию, содержащемуся в письме человека, чьим наследником вы себя выставляете, вы почему-то не отдали должного его могиле. Но это еще не все. В маленьком домике, что вы видите перед собой, есть портрет, выполненный большим мастером, изобразившим моего покойного хозяина во весь рост еще в то время, когда ему было примерно столько же лет, сколько и этому месье, – указал сеньор Кристобан на Жака. – Месье так походит обликом на моего хозяина, каким запечатлел его художник на холсте, словно это с него писали картину.
– Так вот что вы имели в виду, когда сказали, что собираетесь обратиться за помощью к усопшему! – иронично молвил американец.
– Да, именно это… Точнее и не скажешь, ибо, как бы ни были вы наглы, вам не найти подтверждений своих лживых заверений!
В густом кустарнике послышался шорох.
– Мне наплевать на вас!.. Ибо обманщики и их пособник, которых я вижу перед собой, не смогут более помочь вам ни живыми, ни усопшими! – заявил американец и раскатисто закричал: – Ко мне, Боб!.. Ко мне, морячки!.. Прикончите их!.. Смерть им всем!.. Смерть!
Кусты зашевелились, и из них выскочили под предводительством старого пирата с дюжину головорезов, накинувшихся тотчас, как бешеные собаки, на четверку людей, из коих двое были безоружны. Нападение было столь внезапным, что французы не успели даже приготовиться к защите. Жак сразу же совершил грубейшую ошибку, швырнув в ноги капитана Боба свой карабин, в ответ на что морской волк, воздев вверх свою мощную длань, направил на противника опаснейшее оружие – огромный knife
[279]. Жюльен тем временем отчаянно отбивался от четверых насевших на него бандитов.
