– Право же, это прелюбопытно! На такой рассказ никакого времени не жалко, и, когда слушаешь его, не страшен даже крепчайший мороз. Если все же он вморозит нас в какую-нибудь глыбу, то мы тоже надолго сохранимся и послужим пищей для дальних потомков нынешних якутов или тунгусов.
– Браво! Ты шутишь, как закаленный путешественник! Теперь сам видишь, что того, кто любит дальние странствования и проявляет интерес к чужим странам, всегда поджидают яркие, непредвиденные впечатления и радостные встречи.
– Ну, не только радостные…
– Ты еще вспоминаешь капитана Еменова?
– Просто тебе хотел напомнить.
– Забудь про это! Не думай о дне вчерашнем, а готовься к завтрашнему!
Последующие переезды от одного населенного пункта к другому не ознаменовались ничем примечательным. Неприятных происшествий больше не было – благодаря подорожной с царской печатью, заставлявшей гнуться в поклоне самых неучтивых начальников станций, и Федору Ловатину, прекрасно знавшему, как путешествовать в холодных странах.
Сани, несшиеся день и ночь по твердому ложу заснувшей до следующего июня прекрасной ленивицы, прозванной так за тихое, спокойное – ленивое – течение, останавливались только на станциях.
Четырнадцатого декабря путешественники отзавтракали в Шамановском. Шестнадцатого утром проехали Киренск, где Лена принимает еще один приток – Киренгу, а в четыре часа были уже в Петропавловске, который не следует путать с главным городом Камчатки того же названия.
Федор обратил внимание на то, что в Киренске Лена течет буквально бок о бок с одним из главных притоков Енисея – рекой Нижняя Тунгуска, отделенной от нее лишь несколькими холмами, мешавшими слиянию их вод.
Еще через тридцать часов путешественники прибыли в город Витим, стоявший на одноименной реке, входившей вместе с Олекмой и Алданом в число основных правых притоков Лены.
Девятнадцатого декабря, проезжая город Нохтуйск, пересекли шестидесятую параллель, а двадцатого прибыли в Олекминск, где река Олекма впадает в Лену.
Мороз по мере продвижения французов и их друга купца на северо-восток все крепчал. Два дня спустя путникам предстояло прибыть в город Якутск – самое холодное место на всем земном шаре.
Плотную тишину, нависшую над долиной, лишь изредка нарушало гулкое потрескивание льда или лопавшейся от мороза коры деревьев.
Все впало в летаргический сон: укрытые снегом мох и трава, звери в берлогах, скованные льдом реки и сама земля – белоснежная, лежавшая в центре сумрачно-серой по горизонту вселенной. Ни линий, ни контуров, ни оттенков. В общем, не на чем задержаться взгляду.
С этим унылым пространством контрастировали в ночное время только яркие звезды и зодиакальный свет
[40]. Днем же на голубом небосводе ярко сияло солнце, пронизывая своими лучами до удивления прозрачный воздух. Резко очерченные края светила, лишенного окружающего его обычно розоватого ореола, придавали ему сходство с раскаленным металлическим диском.
Светлое время суток, между зарей и сумерками, длилось всего два с половиной часа, что является одним из метеорологических чудес, наблюдаемых в Сибири. Причем дни постепенно становились еще короче.
Переходные часы отличались неописуемой красотой. Утреннее небо, например, сперва отливало пурпуром, потом золотом и, наконец, серебром и расцвечивалось вспышками мириад медленно падавших мелких кристалликов, красных, как рубиновая пыль. Когда же всходило солнце, небосвод вновь приобретал лазурный цвет.
Туман из замерзших капелек влаги стоял только вдоль рек и над невидимыми пасущимися стадами, дыханием создававшими вокруг себя непроницаемую завесу.
Впряженные в сани лошади неслись сквозь клубы пара, оседавшего ледяной коркой на внутренних стенках кибитки. Путешественники, укрывшись в меха с головы до ног, опустили на лицо башлык из верблюжьей шерсти.
Нужно быть очень осмотрительным и не оставить на время сна незащищенной какую бы то ни было часть лица, если не хочешь обморозиться. В районе Якутска холода таковы, что застывает ртуть
[41], и приходится лишь удивляться стойкости ямщиков, которым не страшна любая погода.
Можно было бы предположить, что эта обездоленная земля, которой так скупо отмерены тепло и свет, лишена растительности. Но это совсем не так. За исключением самой северной, сравнительно узкой полосы заполярного края, о которой мы расскажем позднее, сибирская флора многообразна. Богато представленные здесь хвойные породы встречаются и в Европе, за исключением пихты – красивого дерева с гладким стволом, вздымающего свою крону на высоту до тридцати метров. Из прочих видов хвойных назовем благородную голубую и стелющуюся сосны, сибирский кедр, из которого остяки
[42] делают лодки, лиственницу – самое выносливое дерево, можжевельник и ель. В долинах произрастают липа, клен, рябина, тополь, ольха, осина, береза, абрикос, черемуха, сибирская вишня.
Березка для русских крестьян – символ родины. Когда хвойные породы вырубаются или страдают от пожаров, их место занимает это дерево, что воспринималось китайцами как свидетельство могущества «белого царя». Двести лет назад, когда береза начала замещать хвойные деревья, среди местного населения распространился слух, что скоро сюда придут русские. Любопытно совпадение по времени между продвижением на восток европейской флоры и наступлением европейцев, приводившим к постепенному изменению национального состава населения.
Леса Сибири изобилуют ягодами, которыми питаются и люди и животные: брусникой, голубикой, шиповником, сибирской вишней, смородиной, рябиной, боярышником, толокнянкой и другими. Ядовитых растений мало, поскольку к северу они теряют свои опасные свойства. Случается даже, что чемерица, смертоносная в верховьях Енисея, за Полярным кругом считается местным населением лакомством.
Мир фауны еще богаче. Вот только некоторые из обитающих в Сибири животных, которые приходят автору этих строк на память: из млекопитающих – медведь, волк, росомаха, рысь, черно-бурая лисица, дикий баран, соболь, заяц, куница, выдра, лось, олень, косуля, лань, кабан, белка, летучая мышь, крыса, тушканчик, сурок; из птиц – белый лебедь, утка, нырок, гусь, журавль, тетерев, белая куропатка, бекас.
Славится этот обездоленный вроде бы край и металлами. Здесь получают восьмую часть всего добываемого в мире золота. А ведь кроме того разрабатываются и месторождения платины, серебра, свинца, олова, меди, железа, ртути, цинка, сурьмы…
Не в состоянии перечислить все встречающиеся в Сибири металлы, спешу перейти к драгоценным камням – к топазам и аметистам, сапфирам и изумрудам, опалам и бирюзе, гранатам, аквамаринам, не говоря уже о малахитах, хризолитах, агатах, сердоликах, ляпис-лазури, родонитах, нефритах, селенитах, офитах, ониксе, порфире, яшме, а также о восхитительных александритах, которые из изумрудно-зеленоватых становятся на искусственном свету чуть ли не рубиновыми. Упомяну еще слюду, каменную соль, каменный уголь.
