– Как, уже? – удивился ученый. – Но это же невозможно!
– Представьте себе, будто перед вами – англичане, заключившие пари на определенный срок, за который они обязаны совершить кругосветное путешествие. Или предположите, что мы, руководствуясь высшими интересами, не можем больше задерживаться здесь… Наконец, нельзя исключить и того, что нам просто не хочется, чтобы кто-то опередил нас, и поэтому, невзирая на смертельные опасности, мы устремляемся дальше… Простите нас за то, что так торопимся. Поверьте, мы сами глубоко огорчены тем, что обстоятельства не позволяют воспользоваться вашим высоко ценимым нами гостеприимством. Но, перед тем как покинуть вас, позвольте обратиться с просьбой, во-первых, сообщить точно, на какой широте и долготе мы находимся, во-вторых, указать точное направление на Восточный мыс и, в-третьих, снабдить нас оружием и провиантом.
– Охотно, господа! Но мы расстроены тем, что ваша просьба столь скромна. Вот карта местности, где вы найдете все необходимые топографические указатели.
Жюльен со знанием дела пробежал глазами этот великолепный подробный план и не мог сдержать удивления:
– Как? Мы на шестьдесят километров севернее Полярного круга?! Шли на северо-восток, а выходим к северу от бухты Коцебу!
– Если вы направлялись к Восточному мысу, то, значит, слишком резко брали влево, – заметил Норденшельд.
– Никак не могу объяснить себе эту ошибку. Мы двигались в течение четырех часов в плотном тумане, но точно по компасу… Разве только стрелка отклонилась…
– Вполне вероятно. Во время северного сияния намагниченная стрелка подвержена негативным воздействиям, и чувствительность ее теряется. Этот феномен достаточно распространен, так что в вашем случае могло произойти то же самое.
Жюльен вынул компас из кармана и сверил его с судовым компасом, укрепленным в футляре возле стола кают-компании. Профессор не ошибся: ручной компас словно взбесился.
Теперь, когда известна причина отклонения магнитной стрелки, легко представить себе, какие могли бы быть трагические последствия, если бы не чудесная встреча со шхуной, заточенной в ледовой гавани.
Маршрут с поправками нанесли на карту, и Жюльен, получив новый компас, поднялся, чтобы попрощаться. Видя, что все трое твердо решили продолжить свой путь, глава экспедиции не стал больше их задерживать.
– Ну что ж, – сказал он, дружески пожимая им руки, – больше я ничего не могу для вас сделать… Старшина-артиллерист приготовит для вас оружие и боеприпасы, а кладовщик – продукты. Хоть это избавит вас от материальных забот. Повторяю, мне хотелось бы вам помочь гораздо больше. И последнее: есть ли у вас новости из Европы?
– Нет, как будто ничего, что могло бы вас заинтересовать, хотя мы отбыли через два месяца после вас.
– А у меня есть для вас новость, – вмешался Алексей, который до этого молчал. – Рад сообщить, что ваш коллега, отважный капитан «Лены», благополучно прибыл в порт Якутска, осуществив тем самым подвиг, доселе еще не виданный. Его успех – предвестник удачного завершения вашего проекта, к которому прикованы взоры всего света.
– Ах, господа, лучшей вести вы не могли мне сообщить! Сколь же должен я быть благодарен случаю, сведшему нас! Я говорю вам не «прощайте», а «до свидания»! Позвольте же от всего сердца пожелать вам успехов в ваших деяниях!
– До свидания, господа! – ответил Жюльен. – Мы искренне вам благодарны и никогда не забудем ученых «Веги» и знаменитого руководителя экспедиции!
Трое путешественников, поддержанные как морально, так и материально, разместились в нартах и помчались по ледовым просторам, оставив за спиной быстро растаявший вдали темный корпус и ажурные снасти «Веги».
Путь, предложенный Норденшельдом, вел в отличие от предполагавшегося ранее не к Восточному мысу, а к самому крупному из островов Диомида, расположенных в центре Берингова пролива, и завершался непосредственно у мыса Принца Уэльского. Этот маршрут был на тридцать километров короче прежнего, протяженностью в двести двадцать четыре километра, что с лихвой окупало часы, проведенные на борту «Веги».
Правда, оставались еще опасения, как бы отклонение от маршрута из-за тумана не было бы слишком большим и не дало преимущества их врагу есаулу, если он все еще гонится за ними.
Друзья радовались, видя, как быстро неслись по смерзшемуся снегу подгоняемые якутами олени. Напружинив мышцы, энергично отталкиваясь ногами, вбирая воздух раздутыми ноздрями, эти красавцы, соперники лани, словно понимая, какую надежду возлагали на них беглецы, пробегали в среднем шестнадцать километров в час и затрачивали на еду и отдых совсем немного времени.
Уже пролетели двенадцать часов, отведенные на новый маршрут, и по чуть заметному наклону заснеженного поля друзья наконец определили, что земли проклятого полуострова остались позади.
Оглушительным «ура!» приветствовали путешественники льды Берингова пролива, по которым плавно скользили их нарты. Жак Арно, бросивший вызов морской болезни, готов был повторить в десятый раз, что лучше всего океан неподвижный, как вдруг Шолем, оглянувшись, испустил яростный вопль:
– Казаки!
И в тот же миг запыхавшиеся олени резко остановились. Грациозно повернув к каюрам свои головы, животные напомнили, что им нужна еда, которой они на льдах пролива не видят. Пока якуты доставали из саней предусмотрительно запасенный для оленей корм, друзья в вынужденном бездействии смотрели туда, где на расстоянии двух километров выделялся черной полосой на белом снегу санный поезд.
– Вот мерзавцы! – проворчал Жюльен. – Достанет ли у них наглости преследовать нас на американской земле?
– Да что значит для них переход границы в этом пустынном месте и без свидетелей? – заметил Алексей. – К тому же мы еще не на американском берегу.
– А разве те скалы, приблизительно в двух километрах отсюда, которые образуют острова Диомида, – не владения Соединенных Штатов? – спросил Жак.
– Я точно не знаю, – сказал Жюльен. – Но Алексей правильно говорит: какое до этого дело таким охотникам за людьми!
– Эй, Шолем, – прокричал Алексей, – что они сейчас делают?
– Тоже остановились: олени едят, – ответил якут, обладавший такой остротой зрения, что ему не нужен был никакой бинокль.
– Но трудно все-таки надеяться, что мы сохраним эту дистанцию, – предостерег Алексей. – Им так не терпится схватить нас, что они готовы бросить оленей и устремиться к нам бегом. И посему, думаю я, самое разумное – приготовиться к бою.
– Вы говорите, самое разумное, – по-моему же, это единственное, что остается нам делать, – произнес Жюльен.
– Ну что ж, борьба по всей линии фронта! – воскликнул Алексей. – Поспешим же добраться до ближайших скал, чтобы было где укрыться.
– А олени пойдут?
– Попробуем.
– Хозяин, казаки двинулись! – прервал друзей Шолем, не спускавший глаз с противника.
