Рассмотрим коротко историю актрисы Виолы Дэвис, награжденной всеми престижнейшими профессиональными премиями: и «Оскар», и «Эмми», и «Тони». Это, безусловно, история сверхнормального человека, если таковые существуют в природе. «Я считаю себя героиней, — сказала Дэвис в 2016 году в интервью Джону Лару из New Yorker. — У меня нет ни плаща, ни золотого лассо. Но у меня всегда была тяга к приключениям, к жизни лучшей и большей, чем я сама»
[908]. Дэвис росла в условиях крайней нищеты с отцом-алкоголиком, который регулярно избивал ее мать. Они с сестрой постоянно ходили голодные, в грязной одежде; регулярной их трапезой только был обед в школьной столовой. А еще девочка носила в кармане пальто вязальный крючок, чтобы защищаться от насилия на расовой почве в основном белом районе Род-Айленда, где они жили. Из-за проблем дома у сестер часто бывали неприятности в школе, и, по признанию Дэвис, им казалось, что во всем мире нет места, куда бы они могли обратиться за помощью. «Рассказывать кому-то о своих проблемах мы не могли», — вспоминает она.
Ради собственного спасения они с сестрой ходили на самые разные внешкольные занятия, вселявшие в девочек веру в себя; так они сопротивлялись ужасной реальности и сбегали от неблагоприятных жизненных обстоятельств. «Мы были как охотники, — рассказывала Дэвис. — Даже если что-то нас совсем не интересовало, мы занимались этим, просто чтобы чем-то занять себя и не идти домой». В конечном счете спасением для обеих девочек стало актерское мастерство, которое со временем привело повзрослевшую Виолу и в знаменитую школу Джульярда, и на нью-йоркскую сцену, и в Голливуд, где она удостоилась десятков наград, более сотни номинаций и звезды на Аллее славы.
Однако, как признается Дэвис, для нее «важнейшим откровением стало то, что травма всегда остается с тобой». К тридцати годам у актрисы был всего один роман, и то с человеком, который сказал ей, что любил ее только один раз. Она боролась с беспокойством и низкой самооценкой с помощью психотерапии, и именно на этих сеансах Дэвис собралась с силами и заставила себя дать любви еще один шанс. «Проблемы прекратились, когда я встретила своего будущего мужа. Беспокойство, тревога. Все». Эта история может показаться слишком простой, и, скорее всего, так бывает далеко не всегда, но результаты исследований явно на стороне Дэвис.
* * *
«Мы — сумма всех мгновений нашей жизни; все, что мы есть, заключено в этих моментах»
[909], — писал Томас Вулф в книге «Взгляни на дом свой, ангел». Сегодня всем ясно, что повторяющиеся негативные моменты оказывают определенное влияние на наши сердца и умы, но по тем же причинам повторяющиеся позитивные моменты тоже влияют на нас. Подобно тому как стрессовый опыт общения и взаимодействия с людьми активирует амигдалу, способствует выбросу гормонов стресса и негативно сказывается и на психике, и на физическом состоянии, успокаивающий опыт общения с любимыми и близкими производит обратный эффект.
Когда мы чувствуем поддержку учителя, наставника или находим защиту под крылом заботливого родителя или любовника, или когда сами заботимся о своих детях, или наслаждаемся беззаботным моментом общения с близким другом, миндалевидное тело успокаивается, и уровень гормонов стресса снижается
[910]. Вместо системы тревоги в мозге активируется система вознаграждения; мы понимаем, что с нами произошло что-то хорошее, поэтому в целом чувствуем себя хорошо. Физическая близость
[911] — возможность держаться за руки, дотрагиваться до любимого, обниматься, целоваться — тоже снижает уровень гормонов стресса и повышает содержание окситоцина и вазопрессина
[912], часто называемых гормонами любви. Даже просто просмотр фотографий любимых и близких
[913] успокаивает нас, выключая внутренние сигналы тревоги.
Однако любовь не просто успокаивает мозг. Она изменяет его, и, возможно, делает это быстрее и эффективнее любых других факторов. Любовь снижает активность амигдалы и выработку гормонов стресса
[914], и мозг реже запускает механизм «бей или беги» и больше открывается для обучения всему новому
[915]. В течение жизни человеческий мозг адаптируется и заново приспосабливается к окружающему миру: если мир меняется, меняется и мозг. Это явление известно как нейропластичность, и оно не только имеет к любви прямое отношение, но и, как утверждает психолог Луис Козолино, «любовь — самый крупный вкладчик в [нейропластичность]»
[916]. Так же как птенцы намного быстрее обучаются пению, слушая других птиц
[917], а не записи, дети быстрее обучаются новым навыкам благодаря взаимодействию с другими людьми, а не в результате просмотра видео
[918], а взрослые наиболее эффективно учатся во взаимоотношениях с себе подобными.
