И все же озорной, непоседливый дух Анны, ее природная жизнерадостность и неистребимое желание играть так и проблескивают сквозь строки ее дневника. Она рассказывает, например, про свое новое увлечение балетом и танцами: за отсутствием настоящих балетных туфель она попыталась переделать в них свои гимнастические тапочки.
Она думала о том, как доставить немного радости людям, с которыми она делила тяготы жизни в убежище, и в День святителя Николая вместе с отцом принесла в верхнюю комнату украшенную бантиками и фигурками корзину со стихотворением собственного сочинения, где говорилось: «Но праздник забыть невозможно никак. / Советуем всем заглянуть в свой башмак!» В корзине каждый действительно нашел свой башмак, куда Анна вложила по стишку, — все это она подготовила накануне
[32]. Природа наделила девочку живым воображением и изобретательностью. «Что же я, не имею права строить воздушные замки?» — вопрошает Анна в дневнике, когда описывает, как ее попрекают за то, что она слишком часто предается мечтам и строит планы на будущее.
Даже обреченная ютиться в тесном замкнутом пространстве в атмосфере лишений и уныния, Анна все время что-нибудь придумывала и изобретала, экспериментировала, не боялась пробовать новое и испытывать пределы возможного. На мой взгляд, все это — непременные атрибуты игры. Чтобы играть, не обязательно иметь много места или дорогостоящие игрушки; а вот что обязательно, так это сочетание любознательности, воображения и жажды экспериментов.
Временами способность смеяться и радоваться покидала бедную Анну, но она никогда не теряла присущего ей настроя на игру. На протяжении всего дневника Анна постоянно противопоставляет себя старшей сестре Марго: «Марго воспитывать не нужно, ведь она такая добрая, милая и красивая, а вот я во многом весьма неблагопристойна!» и «Марго у нас самая умная, добрая и красивая… Я всегда была этаким семейным клоуном, который постоянно проказничает, а отдуваться должен за двоих…»
[33]
Как я убеждаюсь, люди хуже всего понимают и чаще всего неверно истолковывают последнюю из четырех «П» обучения через творчество — процесс игры. У многих игра ассоциируется прежде всего с беззаботным весельем, смехом и приятным времяпрепровождением, что объяснимо: ведь обычно все это и сопутствует играм. Но, думая так, мы упускаем самую суть игры — как и причину, почему она имеет для творчества наибольшее значение. Творчество проистекает не из веселья и развлечений: оно рождается из экспериментов, риска, испытания на прочность границ возможного. Или, говоря словами Анны Франк, из озорства и проказ.
Многие блестящие умы признавали ценность и значение игры:
За час игры вы можете узнать о человеке больше, чем за год разговоров (Платон).
Мы не потому перестаем играть, что постарели, — мы стареем, потому что перестаем играть (Бернард Шоу).
В игре ребенок всегда выше своего среднего возраста… он в игре как бы на голову выше самого себя… Ребенок в игре как бы пытается сделать прыжок над уровнем своего обычного поведения (Лев Выготский)
[34].
Для ребенка игра — это его работа (Жан Пиаже).
Через игры дети постигают внешний мир более, чем через какие-либо другие виды деятельности (Бруно Беттельгейм).
Игрушки и игры — прелюдии к серьезным идеям (Чарльз Имз)
[35].
Особенное уважение вызывает у меня Джон Дьюи: именно он переключил фокус внимания с игры (непосредственного занятия) на игровой настрой (внутреннюю установку). Вот как объясняет это сам Дьюи: «Игровой настрой — соображение более важное, чем игра. Первое представляет собой состояние ума; второе — выплеск внешнего проявления этого настроя». Если что и произвело на меня самое глубокое впечатление в Доме-музее Анны Франк, так это именно ее непоколебимый настрой на игру (а не то, в чем он проявлялся). Когда я думаю об Анне Франк, у меня никогда не возникают ассоциации с весельем и играми, меня больше всего занимают мысли о том, что в общении с миром и в познании мира ею двигало неизбывное желание играть.
По дороге назад я не переставал размышлять об игровом настрое Анны Франк. Глядя на меня, участники конференции думали, наверное, что мое внимание поглощено новыми видеоиграми и электронными игрушками. Однако на заключительной сессии я не стал касаться технологических новшеств, а заговорил о том, что Анна Франк помогла мне гораздо глубже уяснить сущность игры и игрового настроя, чем все услышанные здесь рассказы о новых технологиях.
Детский манеж или детская площадка?
Понятие «игра» и производный от него глагол «играть» употребляются в самых разных значениях и в составе многих устоявшихся выражений. Можно играть в игры настольные или, например, спортивные, можно играть роли в театре и кино. Можно играть на музыкальных инструментах классическую или песенную музыку. Можно играть на тотализаторе и играть на бирже. Можно играть в игрушки. Можно играть с идеями.
Чему учит людей игра во все эти вещи? Некоторые родители и педагоги сомневаются, что между игрой и обучением существует связь, и потому отмахиваются от всех занятий с игровыми элементами, пренебрежительно называя их «просто играми». А вот ученые зачастую бросаются в другую крайность. Однажды я побывал на конференции «Игра = Обучение» (Play = Learning). Как следует из ее названия, организаторы предполагали, что любой вид игры дает ценный опыт обучения.
На мой взгляд, не все типы игр созданы равными. Некоторые способствуют обучению через творчество, а другие — нет. Отсюда вопрос: какие типы игры (игровых занятий) более всего помогают в формировании творческого мышления? И каковы наилучшие способы поощрять и поддерживать интерес к играм такого типа?
