Брак же Герберги и Ламберта, графа Эно и Лувена, нам кажется вполне реальным. Сначала сведения о нем содержит «Хронография» Сигиберта де Жамблу: «Рено Гатуиду, дочь Гуго, впоследствии короля, а Ламберт Гербергу, дочь герцога Карла, взяли в жены». Сигиберт не прав только в том, что относит происходившие события к 977 г. Это год женитьбы Карла, а не его дочерей. О браке Гатуиды, дочери Гуго Капета, и Ренье, графа Эно, упоминает одна грамота Филиппа I. Рихер ручается, что у Карла была дочь по имени Герберга. «Деяния аббатов Жамблу», составленные тем же Сигибертом, представляют еще более неоспоримые свидетельства, чем «Хронография»: Ламберт, супруг Герберги, мог получить права на графство Нижней Лотарингии в 1012 г., когда скончался Оттон, брат его жены. Известно, что графство тогда перешло к Годфриду II, графу Верденскому. Обманутый в своих ожиданиях, Ламберт объединился со своим племянником Ренье (сыном Гатуиды и Ренье IV) и пошел войной на Годфрида и его брата Германа. Он был побежден и убит при Флоринах 12 сентября 1015 г. Его вдова Герберга и сын Генрих принесли дары аббатству Жамблу за успокоение души погибшего. Эти дары подтвердил находившийся в Льеже 27 января 1018 г. император Генрих II. У Сигиберта де Жамблу имелись эти хартии, которые он вкратце изложил, а также переписанная им грамота Генриха II. Теперь становится понятно, почему его свидетельству придается столько значения. В третьем продолжении «Деяний аббатов Сен-Тронда» говорится, что Герберга принесла Ламберту, графу Эно, в качестве приданого часть Брабанта, включавшую в себя Брюссель и Лувен. Приобрел ли Ламберт Брюссель и Лувен благодаря своей жене или же эти города достались ему от двоюродного деда Жильбера, герцога Нижней Лотарингии? Это довольно сложно выяснить. Однако следует отметить, что Карлу, отцу Герберги, принадлежал Брюссель, и вполне вероятно, что Лувен, находившийся по соседству, образовывал с этим городом одно графство.
Была ли Герберга старшей дочерью Карла? Вопрос может показаться совсем незначительным. Однако он заинтересовал французских и зарубежных ученых в XVII и XVIII вв. Шиффле в своих «Претензиях Испании» (Vindiciae Hispanicae) утверждает, что Герберга являлась потомком испанских королей. И выходило, что в том случае, если она была старшей дочерью Карла, то настоящим наследником французского трона был Филипп IV. Можно представить себе, с каким возмущением Давид Блондель, заклятый враг Шиффле, встретил это дерзкое утверждение, открыто задевавшее его патриотизм. Де Марн также оспаривал старшинство в своей «Истории Намюра» из-за свойственного ему местечкового патриотизма; ему хотелось, чтобы старшая дочь Карла Лотарингского была Герменгардой, вышедшей замуж на графа Намюрского (?). Доказательства, приведенные этими учеными, одно наивнее другого, Вопрос этот неразрешим и, впрочем, не важен для нашего исследования. Неизвестно, когда скончалась Герберга. Похоронили ее в Сен-Гертруд де Нивелл, покровителями которого были ее муж и сын. Нет уверенности, был ли Генрих ее единственным сыном или же она родила еще в Бодри (также названного Ламбертом) и дочь Матильду.
Мы не станем останавливаться на дальнейшей участи архиепископа Арнульфа; для этого пришлось бы погружаться в историю царствования Гуго и Роберта.
[257] И происхождение, и род занятий Арнульфа – все это мешало ему оказаться на французском престоле. В действительности, 30 марта 991 г. история последних Каролингов завершилась.
Не создается впечатления, что современников слишком тревожила судьба последних потомков Каролингов. Несколько датировок, встречающихся в хартиях, не должны вводить нас в заблуждение. Верховную власть Гуго Капета признали очень быстро, даже в самых отдаленных областях королевства. Когда сопротивление Карла, благодаря предательству Асцелина, было сломлено, и Гуго установил порядок (ничем не отличавшийся от порядка ведения дел в государстве при его предшественниках Каролингах), никто больше о последних и не вспоминал. Начиная с первой трети XI столетия, потомки Каролингов стали так же безразличны людям той эпохи, как могли бы быть безразличны потомки Стюартов англичанам XIX века.
Неужели участь Каролингов была предопределена, и им неизбежно в короткий срок было предназначено исчезнуть, тем самым, уступив место новой династии?
Мы никоим образом не разделяем эту историческую концепцию. Несомненно, было бы глупо отрицать существование неких неизбежно проявляющихся великих процессов. Таково происхождение феодализма.
[258] Он берет начало в конце Римской империи, незаметно формируется в правление Меровингов, продолжается при Карле Великом и, как огонь, таящийся под слоем пепла, с непреодолимой силой вспыхивает в середине IX века. По той же схеме развивалась централизация и абсолютная монархия во всех европейских странах, начиная с XIV по XVIII вв. Наконец, разве не видят все, кто с радостью, а кто с сожалением, что с тех пор, вот уже двести лет мир движется к демократии? Вот единственные события, по поводу которых можно пускаться в общие рассуждения, которые окрестили «Философией истории». Но когда речь идет о борьбе столь сомнительной и незначительной для всеобще истории в целом, как противостояние Каролингов Робертинов, порочно осуждать первых во имя та называемой исторической и национальной необходимости.
Династия Каролингов пала не от того, что они были слишком слабы, и не потому, что являлись представителями германского рода и духа.
