Софи приподнялась на цыпочки и обвила руками шею любимого.
– Ну, Гарри, раз ты так хочешь…
Губы девушки прижались к его губам, и Гарри, воодушевленный ее страстью, крепко обнял Софи за талию и прижал к себе; ему хотелось как можно лучше запомнить тепло и аромат ее тела.
Отвечая на поцелуй Софи, Гарри призвал на помощь все свое искусство, дабы без слов поведать о своей любви, а также рассказать о том, как сильно он будет скучать без любимой – так сильно, что каждый час без нее покажется ему вечностью. А еще он без слов убеждал любимую в том, что рано или поздно они все равно будут вместе.
Наконец Гарри прервал поцелуй, прекрасно понимая, что если не остановится сейчас, то совершенно забудет о благородстве и чести. Прижав Софи к груди, он замер, тяжело дыша и пытаясь успокоиться.
– Ты должен уйти, – с сожалением произнесла Софи. – Если Джеймс нас сейчас увидит, то отправит меня гораздо дальше Нортумберленда.
Гарри чмокнул Софи в губы и заявил:
– Я последую за тобой на край света.
Софи вздохнула и пробормотала:
– Если Джеймс разозлится, то тебе действительно придется сделать это.
Глава 16
Аппер Брук-стрит, Лондон, конец марта 1828 года
Кэм отвесил леди Марианне почтительный поклон, когда она появилась в залитой солнцем гостиной. Явившись в дом ее отца, Кэм чувствовал себя ужасно неловко. Он не видел свою невесту с тех самых пор, как праздновал Рождество в поместье Ситонов в Дорсете. Приезд туда стал своеобразной демонстрацией его намерений, хотя официального предложения он так и не сделал.
Когда же леди Марианна присела в реверансе с присущей ей грацией, Кэм с удивлением отметил, что она была на редкость привлекательна. А ведь он совсем забыл об этом, да простит его Господь. Обладавшая огромными голубыми глазами и пухленькими губками, эта девушка выглядела совсем как мадонна эпохи Ренессанса. К тому же она была удивительно спокойной и уравновешенной. Отчасти поэтому он остановил свой выбор на этой девушке. После довольно бурной юности перспектива спокойной и размеренной жизни в браке казалась ему весьма привлекательной.
Но вот ведь ирония судьбы – в данный момент он готовился стать мужем дерзкой и упрямой девицы, везде порождавшей водоворот событий – где бы она ни появлялась.
– Ваша светлость, очень приятно вас видеть. – Низкий голос леди Марианны напоминал звуки виолончели. Такой голос никогда не бросит ему вызов и не станет дразнить или же забавлять язвительными шутками.
Несмотря на все ее недостатки, с Пен никогда не было скучно. Пять минут с ней – и кожу Кэмдена начинало покалывать словно иголочками, а из груди рвался смех.
Он не мог представить себя смеющимся в обществе леди Марианны. Она была слишком похожа на одну из тех статуэток из мейсенского фарфора, которые мать разбивала о стены, когда под рукой не оказывалось тарелок или очередной китайской вазы. В поместьях Ротермеров многие пастухи лишились своих пастушек благодаря приступам гнева покойной герцогини.
– Доброе утро, леди Марианна, – произнес Кэм.
Леди Марианна опустилась на лазурного цвета кушетку с высокой спинкой. Ее спина была прямой точно линейка, а руки она благопристойно сложила на коленях, то есть сидела так, словно позировала для портрета. А ее бледно-желтое платье весьма выгодно оттеняло кремовую кожу. Перед глазами Кэма мгновенно возникла Пен – возникла такой, какой он видел ее в последний раз, когда она была в совершенно не подходившем ей по размеру чужом платье. И она конечно же с ним спорила. Так почему же ее образ казался ему гораздо привлекательнее, нежели источавшая спокойствие леди Марианна?
Вероятно, он просто сошел с ума.
Еще совсем недавно Кэмден решительно вознамерился жениться на леди Марианне, о чем неоднократно сообщал своим ближайшим друзьям – Джозефу Меррику и Ричарду Хармзуорту. И вот сейчас, явившись к Ситонам, с которыми собирался породниться, он смотрел на леди Марианну как на незнакомку.
А та, указав на кресло, обитое такой же лазурной тканью, что и кушетка, вежливо проговорила:
– Ваша светлость, прошу вас, присаживайтесь. Я слышала о кораблекрушении. Жаль, что вы потеряли свою яхту, а также смелых моряков, которые погибли вместе с нею.
Она, вероятно, слышала и о его «жене» – иначе и быть не могло. Как же, наверное, ужасно сознавать, что твой жених отказался от своих намерений. Отчаянно желая оказаться в каком-нибудь другом месте, Кэмден произнес:
– Благодарю вас. Вам, должно быть, также известно, что я путешествовал с дамой.
Леди Марианна даже бровью не повела. Такой способностью скрывать собственные эмоции не могла похвастать ни одна из знакомых Кэмдену женщин.
А может, леди Марианне просто нечего было скрывать?.. Ведь они оба не питали иллюзий относительно их возможного брака, являвшегося всего лишь деловым соглашением двух семейств, желавших объединить капиталы. И он, Кэмден, был этому рад. Так как жена, желающая его любви или, того хуже, испытывающая боль от его неспособности на ответные чувства, была для него синонимом ада. Его отец когда-то очень любил мать, и эта неконтролируемая страсть превратилась в итоге в гнев и жестокость.
Пен-то, во всяком случае, понимала, что о любви речь не шла. Да, она не любила его. Более того, с трудом переносила его присутствие. И он, Кэм, никогда не испытает такой близости с любимой супругой, какую Джозеф обрел с Сидони, а Ричард – с Женевьевой. Что ж, вот и хорошо. Именно это и требовалось его ледяному сердцу.
– Да, в газетах об этом писали, – с невозмутимым видом ответила леди Марианна.
– Так вот эта дама – моя жена. Простите, что не сообщил вам об этом до того, как по городу начали распространяться слухи. Последние несколько дней оказались весьма… насыщенными, поэтому я почувствовал необходимость поговорить с вами.
– Да, понимаю, – кивнула леди Марианна. Выдержав деликатную паузу, добавила: – Примите мои поздравления, ваша светлость. Надеюсь, вы с герцогиней будете очень счастливы.
Эта молодая женщина была необычайно элегантна, так что Кэм даже невольно восхищался ею. А еще она – очень смелая. Леди Марианна заслуживала лучшей участи, нежели жизнь с мужчиной, не испытывавшим к ней совершенно никаких чувств. А он, Кэм, предложил ей сделку, которую теперь, к счастью, расторг. Да-да, к счастью. Потому что без него этой женщине будет гораздо лучше.
– Благодарю вас, леди Марианна. Вы имеете полное право гневаться и…
Она подняла руку, призывая Кэма замолчать.
– Поверьте, ваша светлость, мне было приятно проводить время в вашей компании, но мы оба никогда не питали иллюзий относительно совместного будущего.
Ложь, призванная сохранить достоинство. Кэма охватило непереносимое чувство вины, но что-то в облике этой девушки подсказывало ему, что ей менее всего хотелось бы выслушивать извинения. Во время этой короткой беседы он узнал ее лучше, чем за все время его тщательно продуманных ухаживаний.
