Все вместе они поднялись по шаткой лестнице на самый верхний этаж. Сквозь разбитые окна сюда проникал отвратительный запах гниющей рыбы. Внутри же воздух пропитался плесенью, пылью, нищетой и человеческими испражнениями.
Все это укрепило Кэмдена в мысли о том, что Софи наверняка откажется от такой новой жизни, если уже не отказалась. Литу не составит труда уговорить сестру вернуться домой, и после этого девчонка станет только его головной болью. Вряд ли беглецы успели пожениться. Ведь Софи еще не исполнилось двадцати одного года. Кроме того, у них просто не было времени на то, чтобы уговорить какого-нибудь доброго викария совершить обряд сомнительной законности.
– Давайте застанем их врасплох, – прошептал Лит, когда они оказались в мансарде.
Кэмден хотел уже согласиться, когда в разговор вмешалась Пен.
– Нет, позвольте мне с ними поговорить.
– Я бы предпочел выбить дверь, – пробормотал Кэм.
Ответный взгляд Пен выражал презрение к столь драматичному развитию событий и служил горьким напоминанием об их почти бессловесном общении. Да-да, он, Кэмден, испытал горестное сожаление, когда, наконец, осознал, чего лишился. Ему так хотелось осудить Пен за предательство, что он совершенно забыл о том, что без нее его жизнь была обречена на холодное одиночество.
Такая мысль породила желание что-нибудь разбить. Хорошо бы – физиономию маркиза Лита. Но, увы, это никак не помогло бы Гарри и Софи.
Тут Пенелопа прошла мимо мужчин и, приблизившись к двери, постучала.
– Гарри! – крикнула она. – Гарри, ты там?! Это Пен!
Ветхая дверь со скрипом приоткрылась.
– Пен, но как…
В тот же миг Лит подбежал к двери и распахнул ее настежь. Кэм следовал за ним, ни на шаг не отставая, и потому увидел, как дверь ударилась о покрытую выцветшими обоями стену, а с потолка упал обломок штукатурки. Софи Фэрбродер, сжавшаяся в комочек на узкой кровати, широко открытыми глазами наблюдала, как крошечная комнатка заполнялась людьми.
– Я убью тебя, отвратительный червяк, – процедил Лит сквозь зубы. Схватив Гарри за лацкан сюртука, он занес над молодым человеком кулак. – Как ты посмел приблизиться к моей сестре?!
Гарри в страхе отшатнулся. Софи же с криком вскочила с кровати и в мгновение ока оказалась между братом и возлюбленным.
– Джеймс, нет! Прошу тебя, не трогай моего Гарри.
– Не трогать твоего Гарри? Да я сейчас его убью, – прошипел маркиз, отталкивая сестру в сторону и продолжая наступать на пятившегося к стене Гарри. – Иди сюда, мерзавец, и веди себя как мужчина. Никто не посмеет обесчестить мою сестру и остаться после этого в живых.
Забыв о своем гневе, Кэм выразительно посмотрел на жену. Он был прав, когда опасался кровопролития.
– Остановитесь, Лит, – резко произнес герцог.
– Джеймс, ты не сможешь убить Гарри, – заявила Софи. – Я тебе не позволю!
– С тобой я поговорю, когда вернемся домой! – заорал маркиз. Затем, шагнув к Гарри, ударил его в челюсть.
– Я сказал, остановитесь. – Кэмден тронул маркиза за плечо, потом оттолкнул его от молодого человека. Лит оказался сильнее, чем Кэм предполагал, и удержать его оказалось не так-то просто.
А Софи бросилась к брату.
– Джеймс, прошу, выслушай меня! – кричала Софи.
– Прячешься за спиной моей сестры, да, Торн?! – прорычал Лит.
Гарри помотал головой, хотя, как подозревал Кэм, – скорее для того, чтобы собраться с мыслями, а не опровергнуть обвинения маркиза.
– Что вы здесь делаете? – спросил он дрожащим голосом. И, прикоснувшись к подбородку, болезненно поморщился. – Черт возьми, как вы нас нашли?
– Мы приехали, чтобы уберечь вас обоих от самой большой ошибки в вашей юной жизни, глупец.
Гарри вопросительно посмотрел на сестру.
– Это ты нас выдала?
Пенелопа взяла брата за руку.
– Гарри, таким способом ты Софи не завоюешь.
– Он уже меня завоевал, – возразила Софи.
Лит придал словам сестры самый дурной смысл. Впрочем, Кэм подозревал, что догадка маркиза верна.
– Ах ты, ублюдок! – Вырвавшись из крепких рук Кэмдена, Лит снова рванулся к Гарри и занес кулак для сокрушительного удара.
И в тот же миг Пенелопа с безрассудной смелостью, хорошо известной Кэмдену, бросилась вперед, чтобы стать между мужчинами.
– Джеймс, осторожнее! – взвизгнула Софи.
Но было слишком поздно – раздался глухой удар, и Пенелопа пошатнулась.
– Пен! – Кэмден едва успел подхватить жену; он упал на колени, сильно ударившись о неприкрытый ковром пол, но не почувствовал боли.
А Пен побелела так же, как в тот момент, когда он обвинил ее в предательстве. Прижав жену к груди, Кэм приложил ухо к ее губам. Дышит ли она? Из-за громкого стука собственного перепуганного сердца он ничего не мог разобрать.
Гневно взглянув на Лита, герцог процедил:
– Вы покойник, сэр.
Маркиз в ужасе смотрел на Пенелопу.
– О Господи, ну зачем она это сделала?.. – пробормотал он.
Гарри склонился над плечом Кэмдена.
– Кэм, ради всего святого… она жива?
Кэмден еще крепче прижал к себе жену.
– Пен, дорогая, скажи хоть что-нибудь.
«Господи всемогущий, сделай так, чтобы она была жива», – мысленно взмолился герцог, обнимая жену дрожащими руками. Нет-нет, она не может умереть! Он ей не позволит!
Забыв обо всем на свете, Кэмден смотрел в безжизненное лицо жены. Сейчас он ощущал лишь одно – беспредельный ужас от мысли, что Пен покинула его навсегда в тот самый момент, когда он понял, что не сможет без нее жить.
Глава 40
Пенелопе все происходившее напоминало тот восхитительный момент забвения, когда она проснулась в фаэтоне. И ей не хотелось двигаться – на случай, если это был сон. И еще она очень боялась, что Кэм снова ее оттолкнет.
А потом вдруг жуткая боль пронзила ее голову, и она застонала. На нее тут же нахлынули воспоминания… Это Лит ее ударил. И если Кэм сжимал ее в объятиях, то лишь потому, что к этому его обязывало положение.
– Пен, Пен, скажи что-нибудь, – послышался голос Кэма – и в то же время как бы и не Кэма. Во всяком случае, он звучал совсем не так, когда она слышала его в последний раз. Тогда в голосе Кэмдена сквозила ненависть. Теперь же он разговаривал с ней так, как если бы она была ему небезразлична. Наверное, стоило попросить Лита ударить ее снова.
– Пен, мне так жаль… – послышался голос Гарри. – Это все из-за меня…
– Да уж, чертов идиот. – Но даже в этой фразе мужа отсутствовала былая язвительность. – Пен, прошу тебя…
