– Будь счастлив, братишка. И вы тоже, дорогая. – С такой же осторожностью Пен обняла и Софи.
Девушка обняла Пенелопу в ответ, потом подошла к брату и с дрожью в голосе проговорила:
– Джеймс, мне очень жаль, что я причинила тебе столько неприятностей. Но я люблю тебя и надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить.
Пен была уверена, что Литу ужасно не понравилось бы то, что на лице у него отразились все чувства, охватившие его в этот момент. Среди них были конечно же гнев и разочарование, но также – и одобрение. До сего момента Пен была уверена, что маркиз не может понравиться ей ни при каких обстоятельствах. Она не осуждала его за удар, но не могла простить высокомерия. Однако теперь, когда он смотрел на сестру так, словно готов был пожертвовать всем ради нее, сердце Пен растаяло.
Вновь любовь сотворила чудо. И вновь Пен убедилась в том, что это чудо так и останется для ее мужа тайной за семью печатями.
– Софи, я подумаю о том, чтобы тебя простить, – произнес Лит. Однако тон его свидетельствовал о том, что он уже простил сестру. Поцеловав ее в лоб, он повернулся к Гарри и сказал: – Заботьтесь о ней.
Еще ни разу в жизни Пен не видела Гарри настолько серьезным.
– Непременно, сэр, – ответил он. – И спасибо вам.
Невероятно, но они сумели обойтись без кровопролития. А ведь когда Лит покидал Ротермер-Хаус, Пен была уверена, что он убьет Гарри.
Пенелопа в изнеможении опустилась на кровать. Теперь, когда напряжение немного отпустило, она чувствовала себя так, словно Лит изрядно поколотил ее, а не просто нанес удар.
– Отвезу Софи и Торна в Эллоуэй-Чейз, – сообщил Лит. – Там они скроются от любопытных глаз, пока мы будем планировать свадьбу.
Забрав то немногое, что они прихватили с собой, Софи и Гарри последовали за маркизом. А Пен и Кэмден, обнимающий ее за талию, остались в убогой комнатенке.
У Пен кружилась голова, к горлу подступала тошнота, а все тело ныло и болело. Она была совершенно не готова к разговору с мужем. Но и откладывать обсуждение их будущего тоже не могла. Она предпочитала, чтобы с нею разделались быстро, а не продлевали мучения.
Прикосновение руки Кэмдена служило болезненным напоминанием о том, что она потеряла. Пенелопа отстранилась и попыталась придать голосу решимости.
– Что будет дальше, Кэм?
Кэмден нахмурился.
– Я отвезу тебя обратно в гостиницу и вызову доктора.
– Я в полном порядке.
Герцог недоверчиво вскинул брови.
– Но у Лита очень тяжелая рука…
– Он ударил меня случайно.
К удивлению Пен, губы Кэмдена изогнулись в едва заметной улыбке.
– Это была не случайность, а твое проклятое безрассудство. Ты совсем не изменилась с тех пор, как шестилетней девчонкой прыгнула в реку, чтобы спасти тонувшего щенка.
В тот день Кэмден ее спас. И всегда спасал. Ей невыносимо было думать о том, что он больше никогда ее не спасет. Это было сродни тому, как отрезают ногу или руку. Медленно и мучительно.
– Он собирался убить Гарри.
– Весьма сомнительно.
– Я не могла этого допустить.
– И поэтому подвергала себя опасности?
Пен пожала плечами.
– Но ведь я жива…
Вспышка в зеленых глазах Кэмдена напомнила Пен о гневе, охватившем его после того, как Лит ее ударил.
– Но ты все же пострадала.
– Совсем немного, ничего серьезного, – возразила Пенелопа.
– Тебе просто повезло.
– Но ты ведь не собираешься вызвать Лита на дуэль? Вы, кажется, поладили, не так ли?
Губы Кэмдена сжались в узкую полоску, и он устремил на жену взгляд, значения которого она не смогла истолковать.
– Я не стану стреляться с Литом. Но тебя я бы пристрелил с удовольствием.
Это признание не стало для Пен открытием. Она в отчаянии думала о том, что Гарри и Софи, преодолев скандал и всеобщее осуждение, все же обретут счастье, в то время как они с Кэмом свое счастье потеряли навсегда.
– Не говори так, – сказала Пен со вздохом.
– Я пошутил.
– Не слишком удачно.
Герцог пристально посмотрел на жену и отчетливо проговорил:
– Пен, я совершенно не хочу в тебя стрелять.
«Да, верно», – мысленно согласилась Пенелопа. Он собирался вытравить ее из своей жизни с помощью ледяного холода. Пуля по сравнению с этим казалась более милосердной.
– А ведь совсем недавно хотел, – заметила Пен.
Кэм пожал плечами.
– У меня было время успокоиться.
Но не простить ее. Пенелопа знала это.
– Кэм, у меня такое чувство, что я балансирую на натянутом канате. Скажи, что с нами будет.
В глазах Кэмдена снова возникло это странное и совершенно непостижимое выражение.
– Будем продолжать жить, конечно.
– Я не смогу жить с тобой, если постоянно придется ходить по лезвию ножа.
Кэм тяжко вздохнул:
– Тогда не живи.
Пен замерла, с болью ощутив, как острая льдина пронзила ее сердце. Кэм ясно дал понять, чего хотел. Собравшись с духом, она спросила:
– И как ты себе это представляешь? – Каждое слово давалось ей с огромным трудом. – Если хочешь, я могу поселиться в Фентонуике или в каком-нибудь другом из твоих поместий. Или же вернусь на континент. Хотя конечно же пойдут разговоры… Но давай посмотрим правде в глаза: наш брак с самого начал был обречен.
Глава 41
Пен решила его бросить? Ошеломленный этой мыслью, Кэмден пристально посмотрел на жену и пробормотал:
– На континент? Что за вздор?
– Кэм, мне вообще не стоило выходить за тебя замуж. – Сейчас Пенелопа выглядела так, словно стояла перед отрядом открывших огонь солдат. Ее кожа казалась невероятно белой на фоне черного дорожного платья. Она явно не испытывала радости от собственного решения, и он, Кэмден, должен был найти утешение хоть в этом. – События последних дней должны были убедить тебя в том, что я права.
В очередной раз вздохнув, Кэм протянул руку к жене, но она отстранилась.
– Черт возьми, Пен. В этом нет необходимости.
– Есть. – Она тоже вздохнула. – Я пыталась, Кэм. До изнеможения пыталась стать идеальной герцогиней и потерпела оглушительное фиаско. А потом я пыталась быть самой собой, а в итоге втянула тебя в отвратительный скандал. Мне никогда не стать женой, которая тебе нужна. Я знала это с того самого момента, когда ты сделал мне предложение в Хотон-Парке много лет назад.
