– Я подумываю о том, чтобы разослать свои демозаписи по лейблам, – признается она.
– Правда?
Пару месяцев назад Ханна упоминала, что, возможно, хотела бы больше заниматься написанием песен, чем их исполнением, но я не представляла, что подруга всерьез раздумывает на эту тему.
– Ага. – Она играет прядью своих темных волос, собранных назад ярко-зеленой заколкой. Это единственная цветная деталь в ее полностью черном наряде. – Мне нравится сочинять. Конечно, выступать на сцене мне тоже нравится, но когда мы с Декстером вчера дурачились за фортепьяно и он спел песню, над которой я работала, это было…
Я перестаю ее слушать. Знаю, я ужасная подруга, но не могу ничего с собой поделать. Меня сильно отвлекает злобный коршун, вцепившийся в Дина, словно в сочную тушу. Вот она проводит своими длинными ногтями по его руке, поглаживает его бицепсы, наклоняется ближе, чтобы прошептать ему что-то на ухо.
Стоит отдать Дину должное: он словно не замечает приклеившейся к нему Пенелопы. Его взгляд прикован только ко мне, и с каждой секундой он становится все мрачнее и мрачнее.
В течение следующего часа я попиваю свой коктейль и пытаюсь быть общительной. Но только злюсь все больше – на саму себя.
Совершенно бессознательно я отвела Дину роль, которую он не должен играть. Он не мой парень. Мне не нужно было писать ему, что выдался плохой день. Не нужно было расстраиваться из-за того, что он не ответил или что разговаривает с другой девушкой.
Хотя, похоже, Пенелопа ему ни капли не интересна. Когда я украдкой смотрю в их сторону, он все время занят своим телефоном и совсем не обращает на нее внимания.
Мой клатч начинает вибрировать. Скорее всего, это сообщение от Дина. Но мой телефон остается в сумочке, потому что я чересчур занята только что пришедшим мне осознанием того, что без парня я абсолютно беспомощна.
Я… созависима? Это правильное слово? Поэтому я все время возвращалась к Шону? Потому что не могу быть в одиночестве? И во время учебы в старшей школе у меня тоже всегда был парень…
Ладно. Наверное, я сейчас делаю из мухи слона. То, что я всегда была в отношениях, еще не значит, что у меня проблемы, правда? Мне нравится, когда у меня есть парень. Я люблю держаться за руки, целоваться, прижиматься друг к дружке и рассказывать о том, как прошел день. Но мне не нужен один-единственный на все времена.
Может, просто романы – не для меня. Уверена, найдется множество других женщин, испытывающих проблемы в разграничении эмоций и секса.
Но все это вызывает во мне уныние. Наверное, пора уходить. Я уже давно перестала обращать внимание на то, что и кто говорит, и сейчас просто хочу домой, загуглить слово «созависимый» и узнать, правильный ли диагноз я себе поставила.
Но сначала мне нужно в туалет, так что, извинившись, я направляюсь в сторону уборных. Я даже не думаю оборачиваться, чтобы посмотреть, следует ли Дин за мной, потому что уверена в этом. Боковым зрением я заметила, как он сразу же отошел от Пенелопы, стоило мне сдвинуться с места.
К моей огромной досаде, очередь в женский туалет растянулась на весь коридор. Ну уж нет, я не собираюсь полчаса стоять туда. Не настолько сильно мне хочется писать. Но если я развернусь, то наверняка столкнусь с Дином.
Поэтому я продолжаю идти прямо, к запасному выходу. Сигнализация, как я и ожидала, не срабатывает, и я оказываюсь на аллее за баром. Мои голые руки и ноги тут же обдает холодным воздухом. Я едва успеваю торопливо накинуть пальто, как дверь распахивается, и из бара выходит Дин.
– Уходи.
Его ноздри раздуваются.
– Нет.
– Ну и ладно, оставайся здесь. А я поеду домой.
Я неловко дергаю замок клатча – мне нужно вызвать такси и сказать Ханне, что я уезжаю. Но Дин выхватывает сумочку из моих рук, вызывая в свой адрес несколько сердитых ругательств.
– Верни мне мою сумочку, пожалуйста.
– Нет. Сначала расскажи, почему злишься на меня.
Я ничего не отвечаю.
– Хватит вести себя как избалованный ребенок. Поговори со мной, черт побери!
– Почему бы тебе не вернуться к Пенелопе? – предлагаю я. – Уверена, она с радостью поговорит с тобой. А если повезет, то еще и засунет свой язык в твою глотку.
Он ошеломленно смотрит на меня, а потом начинает смеяться.
– Ты ревнуешь меня к Пенелопе?
– Я не ревную, – отвечаю я холодным тоном. – Мне просто не нравится, когда меня обманывают.
– И когда это я тебя обманывал? – искренне изумляется Дин.
Мое лицо вспыхивает. Будь все оно проклято. Будь проклят он. И я – за то, что дала ему власть вызывать во мне… Боже, я уже даже не знаю, что сейчас чувствую.
– Ты обещал, что сообщишь мне, если решишь переспать с кем-то другим, – обвиняющим тоном говорю я.
– Но я не спал с ней.
– Ханна сказала, что ты целовал ее.
– Нет, это она целовала меня. Или, по крайней мере, пыталась. Я сказал ей, что мне это не нужно.
– Ты так сказал?
Мой гнев немного утихает, и я борюсь с собой, чтобы не смягчиться. Неважно, что сделал или не сделал Дин. Наш роман все равно развивается в некомфортном для меня направлении, так что пришло время вернуть все на круги своя.
– Да, так и сказал, – отвечает он, – потому что вопреки тому, что ты думаешь, я человек слова. И я обещал тебе, что не буду спать с другими девушками.
– Хорошо, я тебе верю. – Я сглатываю ком в горле. – Теперь мне можно уйти?
Я пытаюсь забрать у него свой клатч, но Дин отводит руку.
– Ты все еще злишься, – ровным голосом говорит он.
– Нет, не злюсь.
– Обманщика не обманешь, куколка, – резко говорит он.
– То есть ты хочешь сказать, вся эта история про «это она меня поцеловала» – обман? – огрызаюсь я.
– Нет, я хочу сказать… – он сердито матерится, а затем медленно выдыхает, – что ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь, что происходит. И знаешь, уж если кто-то и должен злиться, так это я.
Я с удивлением смотрю на него.
– С чего это?
– Из-за твоего фокуса в стиле Гудини меня стебут на протяжении двух дней, – мрачно говорит Дин. – Прошлым вечером под моей подушкой обнаружилась бутылочка со смазкой и запиской от Гаррета: «Для твоей попки». Логан купил упаковку розового лимонада и теперь каждый раз показывает мне большой палец, когда пьет его. Грейс не может смотреть на меня, не захихикав. А теперь и ты так странно ведешь себя, но не хочешь объяснить, почему.
– Я… я… р-р-р, с меня хватит! – Слова слетают с языка раньше, чем мне удается остановить их. – Нашему роману пришел конец, ясно? Все кончено.
