– В Нью-Йорк, – как ни в чем не бывало отвечаю я. – Дин живет на Манхэттене, а я – в Бруклине, так что мы решили съездить вместе на машине. Да здравствуют земляки! – Я машу рукой, как будто у меня в ней флажок, но Джим даже не выжимает из себя улыбки.
– Круто. – Он продолжает разглядывать меня. – Э-э-э, ну… был рад тебя видеть.
Наконец Джим все-таки улыбается, и даже вполне дружелюбно, но тем не менее я наблюдаю за тем, как он уходит, с охватившим меня паническим ужасом. Вот черт. Эта случайная встреча вызывает у меня очень-очень плохое предчувствие. Я нисколечко не сомневаюсь, что Джим расскажет обо всем Шону. Хотя отчасти мне плевать, ведь Шон больше не мой парень.
Но даже несмотря на это, смутная тревога, поселившаяся в животе, не уходит, и теперь я буду переживать об этом весь гребаный день и ждать, когда грянет гром.
* * *
Гром грянул в час ночи. Со всей силой. Оглушительно. А именно: мой крепкий сон внезапно нарушает громкий стук в дверь.
Я сажусь в кровати и лихорадочно оглядываю комнату: моему еще не проснувшемуся сознанию требуется несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Когда становится ясно, что стучат во входную дверь, я вылетаю из комнаты, а потом неуверенной походкой захожу в общую гостиную. Две темные фигуры вываливаются из комнаты Ханны в это же самое время. Моя сонная соседка и ее парень, увидев меня, тут же замирают на месте.
Бум.
Бум-бум-бум.
– Какого черта? – поворачиваясь на звук, хриплым со сна голосом спрашивает Гаррет.
Сердце пускается в галоп, когда из-за двери раздается голос Шона.
– Элли! – кричит он. – Я знаю, ты там! Впусти меня, черт подери!
Гаррет, моментально проснувшись, тяжелыми шагами подходит к двери. Я отчаянно взвизгиваю, но он не открывает ее, а просто пару раз стучит кулаком.
– Заткнись, козел. Ты разбудишь весь этаж.
– Да мне насрать! – яростно отвечает Шон. – Я должен поговорить с Элли.
– Тогда позвони ей по телефону, как нормальный, здравомыслящий человек, – рявкает Гаррет. – И лучше сделай это утром. Элли спит.
Ханна встает рядом со мной и кладет ладонь на мою руку. Я похолодела от ужаса, и она, должно быть, это чувствует, потому что, мягко и утешительно погладив меня, шепчет:
– Гаррет избавится от него.
Но они недооценили Шона в его упрямстве.
– Она не спит, – продолжает кричать он. – Я знаю свою девушку…
«Бывшую девушку!» – чуть не поправляю его я.
– И она сейчас стоит прямо за этой гребаной дверью, как пить дать стоит. – Стук возобновляется. Бам. Бам-бам-бам. – Элли! Открой дверь! Нам нужно поговорить!
Я вздрагиваю. Ханна обнимает меня рукой за плечи.
– Постучись так еще раз – и я вызову полицию, – шипит Гаррет.
Бам-бам-бам.
Горло словно сжимают тисками. Проклятье. Он не уйдет, я точно знаю, и в голове моментально рисуется картинка: университетская охрана и полицейский наряд лазают по зданию Бристоль-Хауса, словно группа захвата при поимке грабителя. Это будет не только унизительно, но и губительно для моей репутации. Все в общежитии начнут думать обо мне как о «той девчонке, у которой бывший – псих».
– Впусти его, – слабым голосом прошу я.
Гаррет разворачивается, его серые глаза гневно блестят.
– На фига, Элли? Он же пьян.
– Я знаю, но он успокоится, только если мы его впустим, – говорю я, понуро опустив плечи. – Иначе он простоит там всю ночь, Гаррет. Впусти его, и я попробую успокоить его. Все будет хорошо, обещаю.
Парень Ханны по-прежнему сомневается. И это неудивительно. Сейчас Шон действительно ведет себя как безумный. Но мы провели вместе почти четыре года, я знаю, что на самом деле он безобидный и никогда не причинит мне вреда, физически – точно.
Гаррет показывает на меня пальцем.
– Если он что-нибудь выкинет, я врежу ему.
Я киваю.
Ругаясь себе под нос, Гаррет отпирает замок и распахивает дверь. Я жду, что Шон, словно какой-нибудь коммандос, ворвется внутрь, сделав кувырок, но он входит медленной, неуверенной походкой, под стать его прерывистому дыханию. Его глаза тут же находят меня в комнате.
– Нам нужно поговорить, – бурчит он.
Гаррет стоит рядом с Шоном как приклеенный. Ханна точно так же стоит рядом со мной.
Я нервно сглатываю и осторожно сбрасываю с себя руку лучшей подруги.
– Ребят, дайте нам пару минут.
– Исключено. – На лице Гаррета читается недоверие.
– Пожалуйста. Все хорошо, мы просто поговорим. – Я выразительно смотрю на Шона. – Правда?
Стиснув челюсти, тот кивает.
– Правда. Просто поговорим.
Несколько секунд тянутся в тишине. Потом Гаррет, снова выругавшись, бросает на Шона недовольный взгляд.
– Не делай глупостей. Только посмотри на нее не так – и будешь разговаривать с моим кулаком.
Шон вновь кивает. Парень Ханны выше и тяжелее его, так что угрозу стоит принимать всерьез.
Ханна сжимает мою руку.
– Мы будем в моей комнате. Если что, только крикни.
Надеюсь, до этого не дойдет. Шон, похоже, угомонился, его дыхание выровнялось, во взгляде больше нет прежней злобы. Как только дверь в спальню Ханны закрывается, он опускается на диван и издает протяжный, полный муки стон.
– Дин Ди Лаурентис? – с болью в голосе спрашивает Шон, обида и горечь, вспыхнувшие в его глазах, вонзаются в меня, как двойные лезвия. – Элли, ты издеваешься?
С бешено колотящимся сердцем я подхожу ближе, но рядом не сажусь. Стою перед ним, сжав колени вместе и скрестив руки на груди, потому что боюсь покачнуться – так сильно меня трясет. Я не знаю, что сказать, поэтому ничего не говорю.
– Вы вместе? – В его голосе вдруг появляются ледяные нотки отвращения.
Я сглатываю, не в силах вымолвить ни слова. Почему он до сих пор имеет надо мной такую власть? Он всегда знал, какие кнопочки нажимать, сколько омерзения и осуждения добавить в свой тон, чтобы вызвать во мне чувство вины и стыда, чтобы я ощутила себя полным ничтожеством.
– Ну? – требовательно продолжает допрос Шон.
Наконец голос возвращается ко мне.
– Да и нет. Мы не пара. Мы…
– Спите вместе, – отрывисто заканчивает за меня Шон.
Я киваю, и его глаза снова вспыхивают.
– Значит, он просто твой приятель, с которым ты трахаешься, да? – шипит он. – Но у тебя никогда не было таких приятелей! Ты не такая.
Эти слова звучат как оскорбление.
