– Он отлично ладит с ними, – произносит глубокий мужской голос.
Я поворачиваюсь к усевшемуся рядом со мной мужчине средних лет.
– Дин? – спрашиваю я.
Мужчина кивает.
– Согласна, похоже, он получает от этого удовольствие.
– Так и есть. Я Даг Эллис.
Мы жмем друг другу руки.
– Элли Хейз, подруга Дина. Он хвастался, что «Ураганы» отлично начали этот сезон, лучше, чем его собственная команда.
Эллис усмехается.
– Судя по всему, «Морозная четверка» в этом году Брайару не светит, и это очень печально. Как Дин к этому относится?
– Нормально, по-моему. Он хочет выиграть, но… Не думаю, что хоккей – это вся его жизнь. В следующем году он планирует учиться в юридической школе.
Дин ни разу не говорил о карьере профессионального хоккеиста, в отличие от того же Гаррета. Насколько я могу судить, ему нравится играть в хоккей, но спорт не определяет его жизнь. И я очень ценю это. Потому что иногда Гаррет так много говорит об игре, что это начинает действовать на нервы. Не знаю, как с этим справляется Ханна, но, видимо, когда ты влюблен, то на многое закрываешь глаза.
Эллис вздыхает.
– Очень жаль. Я сейчас об этой юридической школе. Ему просто суждено преподавать.
Мы наблюдаем, как хоккеисты продолжают выполнять упражнение, в то время как Дин находит время, чтобы поговорить с несколькими мальчишками, которые оказались не такими быстрыми и ловкими, как их товарищи по команде. Он не повышает голоса, но и без этого дети внимательно слушают его. И еще он хлопает каждого по шлему или по спине, прежде чем отпустить.
– Ваш ребенок тоже в команде? – киваю я в сторону катка.
– Уже нет. Когда-то мой сын играл за «Ураганов», но сейчас уже учится в старшей школе. Один учитель физкультуры, мой коллега, предложил заменить меня, когда Уайетт перешел в старшие классы, но я ни за что не откажусь от этого места. Дети в этом возрасте особенные. Они жаждут учиться, пока еще ждут помощи от старших и не считают, что те тянут их назад, а угроза наказания работает эффективнее самого наказания.
– А потом все начинает идти по наклонной?
– Вы даже не представляете. – Даг качает головой. – Чем старше они становятся, тем больше у них уверенности в том, что они все знают. Хотя у Дина есть к ним подход. Я посылаю к ним пацанов постарше, чтобы они послушали, что он говорит «Ураганам». И дело даже не в том, что мальчишки тянутся к нему.
Эллис показывает на Дакоту.
– Эта маленькая девочка смотрит на Дина так, словно он Господь Бог, и она смотрела на него так еще до того, как он подарил ей эти розовые коньки. У него на всех хватает терпения, и он разговаривает с детьми с уважением. Такое редко можно встретить среди студентов. Эх, да даже большинство взрослых так себя не ведут. – Эллис пожимает плечами. – Если бы Дин хотел стать тренером, у него бы прекрасно это получилось, но, думаю, работать со школьниками не так престижно, как быть юристом.
– Дин выбрал работу юриста не потому, что она престижная, – возражаю я, вновь ощущая желание встать на его защиту.
– Тогда уговорите его выбрать профессию преподавателя или тренера – да любую, если она связана с детьми. Он создан для этого.
Эллис начинает вставать со скамейки, а я останавливаю его.
– Зачем вы говорите мне все это?
– Потому что вы тоже смотрите на него как на святого. И у меня ощущение, что он чувствует к вам то же самое.
Эллис кланяется мне, и вот он уже катится к Дину и мальчишкам.
* * *
Дин
– О чем это вы с Дагом шушукались? – поддразниваю я Элли, переплетая наши пальцы, когда мы идем через парковку к моей машине. – Только не говори, что он подкатывал к тебе.
Я нажимаю кнопку на брелоке.
Элли краснеет.
– Ну конечно, нет. Да еще и на глазах у детей? Это было бы совсем возмутительно.
Я не могу удержаться от смеха. В постели она такая раскованная, что ее одержимость правилами приличия кажется нелепой.
– Тогда чего он хотел?
Мы садимся в машину. Элли пока не ответила на мой вопрос, и я поджимаю губы. Ну вот, теперь мне кажется, что она солгала мне и тренер Эллис все-таки подкатывал к ней.
– Он считает, что ты должен стать преподавателем.
Ее неожиданный ответ ошарашивает меня. Я поднимаю брови.
– Он так сказал?
Она кивает.
– Преподавателем, тренером, кем угодно, главное – чтобы профессия была связана с детьми. Это его слова. Я лично тоже считаю, что тебе стоит подумать о профессии учителя физкультуры. Тогда ты будешь свистеть в свисток и носить эти маленькие спортивные шортики, в которых твоя попа будет смотреться просто супер. – На ее губах играет легкая улыбка. – Короче говоря, думаю, Эллис увидел в тебе нечто особенное.
– Нечто особенное?
– Когда мне было двенадцать, – объясняет Элли, – я пошла на свой первый кастинг, и ассистент режиссера по подбору актеров сказала, что увидела во мне нечто особенное. Именно это и убедило меня продолжать ходить на прослушивания и выбрать для себя актерскую карьеру.
Я усмехаюсь.
– Да, детка, но только у тебя этот талант с рождения. Сегодня я только научил малышку кататься и провел несколько упражнений для мальчишек.
И это было весело, не стану спорить. Но мысль о том, чтобы бегать по спортзалу с детишками и дуть в свисток, кажется мне… сумасшедшей. Это же полный бред, нет?
– Даже не знаю… – подначивает меня Элли. – Может, игра в вышибалы – это твоя судьба. Ну, или профессия тренера. У тебя бы отлично получилось. Тебе нравится работать с этими мальчишками.
Правда. Но… ох, ну ради бога, зачем мы вообще говорим об этом? Следующей осенью у меня начинаются занятия в Гарварде.
Я завожу машину и выезжаю с парковки, меняя тему разговора, пока Элли снова не начала меня дразнить.
– Как прошла репетиция?
– Знаешь, а неплохо. Мэллори выучила заключительную сцену, так что Стивен счастлив. Но я все равно немного беспокоюсь.
– Почему?
– Мы взяли трехнедельный перерыв на праздники. А что если она впадет в кому от выпитого эгг-нога
[17] и забудет все свои реплики?
Я усмехаюсь.
– Уверен, все будет хорошо. Когда ваша премьера?
– В первую неделю февраля. – Элли умолкает, а потом продолжает: – И к этому же времени я узнаю, берут ли меня в пилотный эпизод для канала Fox.
