– Что? Я говорю как есть. – Его сестра невинно хлопает глазами. – Будь честной или будь дрянью – разве не этому ты научил меня, когда мне было двенадцать? Помнишь, после того, как я украла твою любимую рубашку и случайно уронила ее в канализацию?
– Как ты умудрилась случайно уронить рубашку в канализацию? – спрашиваю я.
– Она была не на мне, а выпала из рюкзака. – Саммер ухмыляется Дину. – Потом я соврала про то, что случилось, и ты прочитал мне лекцию о том, как важно быть честным, помнишь? Так что мои поздравления, Дики! Теперь я суперчестный человек.
Она показывает пальцем в сторону гостиной.
– Я в жизни не видела такого горячего парня. И я хочу его.
– Когда-нибудь я убью тебя, пока ты спишь, – говорит Дин своей сестре. – Клянусь чем угодно.
Саммер елейно улыбается.
– О, Дики, ты никогда и ни за что этого не сделаешь. А знаешь, почему?
– Почему? – рявкает Дин.
– Потому что ты любишь меня.
И, честное слово, по-моему, я уже тоже ее люблю.
* * *
Дин
Мне страшно от того, что я могу обнаружить, вернувшись домой. Меня не будет шестнадцать часов, но Саммер Хейворд Ди Лаурентис способна устроить катастрофу за шестнадцать минут.
Как-то раз, когда ей было тринадцать, я и Ник остались дома с ней. Мы вышли из гостиной максимум минут на двадцать, а когда вернулись, то шкафчик с алкоголем был перевернут, повсюду валялось разбитое стекло, а Саммер лишь улыбнулась нам и сказала: «Упс».
Она пояснила, что хотела попробовать спиртное, чтобы понять, из-за чего весь сыр-бор. И в процессе разбила бутылок на несколько тысяч долларов.
Слава богу, сейчас ей двадцать. Но доверяю ли я ей? Абсолютно нет. Просто надеюсь, что Элли найдет способ справиться с ней. Да, мне пришлось уговорить свою девушку побыть сегодня нянькой моей младшей сестры, потому что ни за что не позволю Саммер разгуливать по кампусу без сопровождения.
Во время пятичасовой поездки в Скрантон мне то и дело приходят сообщения от Элли, где она пишет, чем они занимаются, не забывая упомянуть о том, какая классная у меня сестра, и, боже мой, о каком-нибудь унизительном случае из моего детства, которым с ней только что поделилась Саммер.
Завтракаем в столовой.
О, твоим первым словом было «титя»? И почему я не удивлена?
Едем с С. в салон. Она хочет сделать маникюр.
Ты боишься тату-игл? С. только что рассказала мне, как ты был почти готов набить себе татуху в 18, но испугался и ушел. Буга-га.
Блин, ненавижу свою сестру!
На время игры мой телефон остается в раздевалке, но даже холодные взгляды и ворчливая критика О’Ши не испортят сегодня моего настроения, потому что после третьего периода мы уходим со льда с победой.
Я продолжаю пребывать в хорошем расположении духа, когда мы покидаем арену и садимся в автобус, и, опустившись в кресло, я с облегчением читаю ожидающие меня сообщения.
Едем в Бостон пообедать. С. захотелось пройтись по магазинам.
Отлично пообедали. Теперь едем домой.
О, снег! Мы с С. вышли на прогулку.
Дома. Отогреваемся и болтаем о девичьем. Передай Таку, что его томатный суп – просто бомба.
Киномарафон. Поставила телефон на беззвучный. Увидимся, когда вернешься.
Последнее сообщение пришло около восьми часов. Хорошо. Надеюсь, это означает, что Элли и Саммер завернулись в плед и смотрят кино в гостиной, а не создают мне проблемы.
Ха, а Элли была права. Идет снег. Как только наш автобус пересекает границу штата и въезжает в Массачусетс, за окном вдруг начинают кружить белые снежинки. Я люблю зиму, так что с удовольствием любуюсь снегопадом.
Мы подъезжаем к нашей ледовой арене незадолго до полуночи. Я и Так едем домой на моей машине, а Гаррет с Логаном отправились в общежития, чтобы переночевать у своих девушек.
Спустя десять минут я останавливаюсь на подъездной дорожке у нашего дома. Свет нигде не горит, но в окнах гостиной виднеются всполохи телевизора.
Мы с Таком входим в непроглядную темноту прихожей. Я иду впереди и, скидывая на ходу ботинки, шарю по стене в поисках выключателя.
Но включить свет мне не удается. Тишину дома вдруг прорезает леденящий кровь вопль.
Я и глазом не успеваю моргнуть, как меня обливают какой-то теплой жидкостью. Мои перепонки чуть не лопаются от следующего крика, и я пытаюсь понять, какого хрена тут творится, когда на мой висок с силой опускается какой-то твердый предмет.
Бам!
Голова чуть не раскалывается от боли, и я падаю на пол как мешок картошки.
28
Дин
Факт № 1: В полицейском департаменте Гастингса примерно восемь офицеров.
Факт № 2: По-моему, все они, мать их, сейчас находятся у меня дома.
– Вы будете подавать в суд?
Дежурный офицер нависает над Элли, словно медведица над своими медвежатами. На его лице появляется ехидная улыбка, когда он осуждающе смотрит на меня.
Я сижу на нижней ступеньке лестницы и смотрю на него в ответ. Фельдшер скорой помощи, осматривающий мой висок, делает мне выговор, когда я отворачиваю голову, но мне плевать на него. Потому что то, что происходит сейчас, – просто какой-то бред.
– Если уж кому и подавать в суд, так это мне, – недоверчиво говорю я.
Коп поднимает руку, призывая меня молчать.
– Мы беседуем с мисс Хейз, сэр.
О да, мисс Хейз. Чокнутая маньячка, которой оказалась моя девушка. Мастер кунг-фу, вырубившая меня статуэткой Уэйна Грецки.
Но, по крайней мере, свет включен. И теперь все могут стать свидетелями моего позора.
– Вы беседуете не с тем человеком, – бормочу я сквозь сжатые зубы. – Это на меня напали.
Одна из женщин-полицейских, прищурившись, смотрит на меня.
– Насколько мы можем видеть, сэр, потерпевшие здесь – вот эти молодые леди.
Она показывает рукой на пол.
– Мы вошли и увидели вас лежащим в луже крови…
– Это был суп! Томатный суп!
– … и выкрикивающим оскорбления в адрес мисс Хейз и мисс Ди Лаурентис.
– Потому что они вырубили меня.
– Совершенно очевидно, что они увидели в вас угрозу, раз решили обезвредить, – холодно добавляет другой офицер.
Он надувает губы, отчего его усы, как у сексуального маньяка, топорщатся в стороны.
О господи, я их придушу. В ту же самую секунду, как уйдут копы. Придушу, мать их.
