Ни в Instagram, ни в Facebook не появляются фото, на которых он целуется с другими девушками, но часть меня все равно переживает по этому поводу. Я в жизни не встречала таких сексуальных парней, как Дин. И молюсь, чтобы он часто мастурбировал, потому что не знаю, что со мной будет, если вдруг выясню, что он переспал с другой. Я не стала говорить об этом во время нашей встречи в кофейне, потому что просто понадеялась на него, на его верность мне, пока будет длиться этот тайм-аут, чтобы в голове немного прояснилось.
Может, это было эгоистично с моей стороны. Но я люблю его, и если услышу, что какая-нибудь девица попытается прикоснуться к нему хоть пальцем, то ей не жить. Он мой. И я наконец готова объявить об этом всему миру. Наша разлука помогла мне сориентироваться, и теперь пришло время вернуть себе своего мужчину.
Только есть одна проблема. Дин в Нью-Йорке. Полетел на одну ночь к родителям. Ханна сказала мне об этом, что меня сразу встревожило: странно, что он полетел на Манхэттен всего на одну ночь.
Звонит мой телефон и прерывает наш разговор за кофе. Тревога внутри растет, потому что на экране высвечивается папин номер.
Через секунду из динамика грохочет его голос.
– Только, пожалуйста, не волнуйся, – начинает он.
О господи, ну кто так говорит? Я сразу же начинаю волноваться!
Я ставлю кружку на кухонный стол и поднимаюсь со стула. Ханна с беспокойством смотрит на меня.
– Что такое? – строго спрашиваю я. – Что случилось? С тобой все в порядке?
– Я же только что попросил тебя не волноваться, разве нет? – Порой мне просто хочется убить своего отца! – Я чуть-чуть оступился, вот и все. Но, может, у меня сломана рука, поэтому я позвонил в скорую.
Внутри начинает колотиться страх.
– Боже мой! Ты в порядке?
– Я в порядке, – твердым голосом заявляет папа. – Обычное растяжение в запястье. Ничего не сломано, честное слово. – В его голос просачиваются саркастические нотки. – Если хочешь, я могу попросить, чтобы тебе прислали копии моих рентгеновских снимков.
Я стискиваю зубы.
– Папа, хватит поясничать!
Он тяжело вздыхает.
– Прости. Просто я знал, что ты так бурно отреагируешь. Милая, клянусь, со мной все хорошо. Запястье немного побаливает, но у меня есть обезболивающие.
– Как ты добрался из больницы?
– На такси. А сейчас лежу на диване и смотрю баскетбольный матч.
Я медленно вздыхаю, чтобы успокоиться.
– Ладно. Не ходи никуда без особой надобности. Не поднимай ничего тяжелого. Пожалуйста, пап, ну хоть пару дней не перегружай себя.
– Хорошо. Люблю тебя, Эй-Джей.
– И я тебя люблю.
Я вешаю трубку и поворачиваюсь к Ханне.
– Как твой папа, с ним все хорошо? – тут же спрашивает она.
Я киваю.
– Говорит, что да.
Но папа – хоккеист. У хоккеистов всегда все хорошо, даже когда у них из ушей течет кровь и они выплевывают себе под ноги сломанные зубы.
Я снова глубоко вздыхаю, а потом набираю номер Дина.
* * *
Дин
Джо Хейз открывает дверь с таким мрачным и хмурым выражением лица, какого мне в жизни не доводилось видеть.
– Да ты, должно быть, шутишь! Это она прислала тебя сюда?
Я осторожно отодвигаю его за плечо, чтобы пройти. Видит бог, сам мистер Хейз меня приглашать не собирается.
– Угу, – отвечаю я, вхожу в дом и осматриваюсь.
К счастью, похоже, что все в порядке. Я разглядываю лестницу: Элли сказала мне по телефону, что ее отец «оступился». На паркете не видно крови, все половицы на месте. Это хорошо. На мистере Хейзе нет синяков и видимых повреждений. Он опирается на трость, но, кажется, сейчас стоит на ногах тверже, чем когда мы виделись в последний раз.
– Только прошу, не говори мне, что ты прыгнул d самолет и прилетел сюда только для того, чтобы проверить, как я, – ворчит папа Элли.
– Нет, я уже был в городе. Навещал родителей и брата.
Мистер Хейз усаживается на диван и ведет себя так, будто меня здесь нет.
Я снимаю куртку и вешаю ее на спинку кресла, потом сажусь.
– Что это ты делаешь? – сразу же возмущается он.
– Устраиваюсь поудобнее. – Я поднимаю бровь. – Ой, разве я вам не сказал? Сегодня мы ночуем вместе.
– Черта с два!
Его вспышка гнева лишь вызывает мою усмешку.
– Да ладно вам, сэр. Мне казалось, мы уже выяснили, что с вашей дочерью бесполезно спорить. Она попросила меня остаться на ночь и присмотреть за вами, именно так я и сделаю.
Потому что я готов на все, о чем эта женщина меня ни попросит. Я продам душу самому дьяволу, если так скажет Элли.
– Мне это не нравится, – ворчит мистер Хейз.
– А мне все равно, – радостно сообщаю ему я.
Потом мы с Джо Хейзом смотрим футбольный матч между командами университетов. Сейчас уже почти девять, в животе у меня начинает урчать: я еще не ужинал. Мистер Хейз не возражает, когда я решаю заказать пиццу.
– Сосиски и бекон подойдут? – спрашиваю я у него, делая заказ.
Он что-то бурчит. Наверное, это «да».
Проходит еще час. Мы все так же не разговариваем, доедаем пиццу, пьем пиво и переключаемся с футбола на хоккей. Сегодня играют «Брюинз». Выругавшись на экран или закричав во время гола, мы настороженно смотрим друг на друга, как бы вспомнив, что каждый из нас не один в комнате.
В перерыве между вторым и третьим периодами я ставлю свое пиво и говорю:
– Я люблю вашу дочь, сэр.
На что он отвечает:
– Я в курсе, красавчик.
Не могу понять, то ли это согласие, то ли что-то типа «ага, люби ее, сколько тебе вздумается, но я все равно ненавижу тебя». Я решаю, что пусть будет первый вариант.
Около одиннадцати я помогаю мистеру Хейзу подняться по лестнице и жду за дверью его спальни, слушая, как он ходит по комнате и переодевается ко сну. Потом стучусь.
– Ну как вы там? Все хорошо?
– Да все у меня отлично, мать твою! Иди спать.
Усмехнувшись себе под нос, я отправляюсь в комнату Элли: Джо сказал, что мне можно переночевать там. И первое, что я замечаю, войдя туда, – это запах. Точно, тот самый запах! Таинственный аромат, который всегда окружает Элли и который я никак не могу определить.
Я подхожу к ее комоду и беру маленький флакон духов. Кажется, это духи. На бледно-голубой этикетке красиво выведено: «Элли». Что за фигня?
– Ева сделала их для нее.
