На всякое малейшее проявление антисемитизма в среде украинцев, живших за границей и состоявших на службе, Вишницер и я незамедлительно реагировали. Таких случаев было мало, но и в отношении их мы получали должное удовлетворение. Так, например, в связи с уходом со службы одного из украинских деятелей и с отчислением из штата миссии в Англии его друга у меня произошли с ними неприятные объяснения. Я написал тогда С. В. Петлюре письмо, которое помещено в отделе приложений. Не знаю, был ли издан тогда тот циркуляр, который я рекомендовал в моем письме. Переписка с правительством происходила в очень тяжелых условиях, военная цензура еще не была отменена в ряде транзитных стран. Приходилось посылать корреспонденцию с оказией на Прагу, Берлин или Вену, где письма лежали в украинских посольствах опять-таки до оказии в Варшаву, Каменец или Тарнов.
Факт тот, что лица, из-за которых тогда загорелся весь этот сыр-бор, на службу не вернулись. И я сильно сомневаюсь в том, возможно ли было найти такое же отношение в тождественных случаях в ставке Деникина, Колчака или Врангеля.
Тем не менее благодаря свежим еще ранам, нанесенным еврейству полосой погромов на Украине, над всем, что носило название украинского, протягивалась густая пелена подозрительности ко всем и вся. Появились, например, в еврейской прессе сообщения, будто Никовский, новый министр иностранных дел, в связи с изготовлением проекта новой конституции и закона о временном Предпарламенте, высказывается за отмену института национально-персональной автономии. Мы немедленно запросили его и получили от него телеграмму категорического содержания, которая гласила: «Буду лично защищать в Совете Министров национально-персональную автономию».
Весть о том, что в Англии образовалась так называемая Федерация украинских евреев во главе с доктором Иохельманом, вызвала большое удовлетворение у украинского правительства. Такие же специальные организации для евреев – выходцев с Украины имеются теперь в Соединенных Штатах и, насколько я слышал, также и в Палестине. Самый факт сказавшегося в этом признания евреями Украины как самодовлеющей единицы вызвал глубокое удовлетворение в рядах украинского правительства, обратившегося к доктору Иохельману в специальном письме с выражением признательности ему, как учредителю названной Федерации.
Спокойное и объективное отношение Зангвилля и Люсьена Вольфа к украинскому движению, их умение отделять все злое, порочное и преступное от всего такого, что является чистым и незапятнанным родником этого движения, давать должную оценку и тому и другому, создало большую популярность этих имен среди лучших представителей украинской интеллигенции и правительства.
Ирландия и назревавшая угроза забастовок внутри страны отвлекали каждый раз внимание Ллойд Джорджа и всего правительства от внешней политики. В такие тревожные дни нечего было и думать о том, чтобы вызвать какой-либо интерес к украинскому вопросу.
Нередко в эти промежутки вынужденного отдохновения и безделья я ездил по окраинам и живописным окрестностям Лондона на вышке омнибусов. Этот способ передвижения, как известно, нигде на континенте не поставлен на такую высоту удобства и комфорта, как в Англии. Впрочем, оно и понятно, если вспомнить, с каких незапамятных времен омнибус появился и систематически развивался в Англии. Он занимает почетное место в повестях Диккенса и вообще в английской литературе.
Когда удаляешься от центра города и глядишь с омнибуса на фасады домов, на архитектуру и стиль построек, мимо которых он быстро несется, когда видишь прохожих, слышишь их речь – тогда только начинает ощущаться огромная разница во всем, существующая на континенте Европы и здесь на острове. Тут все старше, а потому и старее. Только то, что предназначено для общего пользования, идет рядом, нога в ногу, с прогрессом техники. Таких идеальных мостовых, такого уличного освещения, даже на окраинах, нет нигде на континенте.
Зато дома, как частная собственность, стоят в своей идиллической неприкосновенности с давних времен, приземистые, закопченные. Англичанин консервативен, он не любит ломать того, что уже существует. Он любит свой старинный особняк, и его не прельщают выгоды, которые он мог бы получить, возведя на месте этого особнячка с садом высокий доходный дом. Англичанин склонен к эволюции, но старый дом не обладает способностью медленного превращения в дом нового типа. И он стоит в прежнем виде, очень часто рядом с новым домом, недавно выросшим на соседней, раньше не застроенной усадьбе.
Но конечно, если пожар уничтожит старые здания, то на их месте возводятся уже постройки нового типа, с просторными, высокими и светлыми комнатами.
Я часто думал об этом, когда мне приводили соображения о нежелательности ломки старых государственных образований.
Конечно, ломка, крушение государств вызывает слишком большие потрясения и лишения для населяющих их народов.
Радикальное применение принципов Вильсона к тем государственным организмам, которые еще не распались и крепко держатся сковавшим их отдельные части цементом, вряд ли желательно в интересах самих народов, хотя бы и составляющих меньшинство населения, а потому подавленных в развитии своего языка, культуры и индивидуальности преобладающим большинством. Но совершенно иное дело, когда старое здание по той или другой причине уже рухнуло и когда рядом, по соседству, также изменились условия и принципы государственного строительства. В таких случаях только косность обывательской мысли и сила привычки могут диктовать стремление к восстановлению старого здания.
Но благими желаниями, скажу я об этих мечтателях возврата к старому, вымощен ад. Не найдется уже ни каменщиков, ни плотников для возведения старой российской храмины. Постройка начнется не с крыши, не с общего купола, а с фундамента, снизу. Каждый народ займется творческим созиданием у себя, на месте, пышным цветом разовьется местная жизнь и местная инициатива. А дальнейшее – предметы общего пользования с соседями, сервитуты и проч. – потом приложится само собой, на началах свободного соглашения, а не порабощения.
Если же такое строительство по новым законам, по вольному решению свободных народов, и не наступит у нас сразу, если какой-либо силе, подобно большевикам, удастся вновь подчинить одному центру, одной воле обширные пространства всей территории бывшего Российского государства, то такое господство будет непрочным и недолговечным. Наскоро склеенное здание снова распадется. Его внутренние связи окажутся такими же непрочными, как и те, которыми еле держатся современные «советские» Россия и Украина.
Рождались на вышке омнибуса и другие досужие мысли. Вот мелькнула мясная лавка… Сколько туш вывалено в окнах этой лавки. Какое обилие всего наблюдается в этом Лондоне, куда пароходы везут со всех концов света и мясные туши, и всякие заморские овощи и фрукты… А там, в Вене, полуголодное существование. И наконец, у нас, в Киеве, как и в несчастном Петербурге, полный голод.
Но какое дело до всего этого обывателю Лондона? Он занят борьбой за существование, достаточно, если он сам сыт. Попробуйте спросить его о существовании Украины, и окажется, что он знает об этом не больше, нежели мы знаем о различных народах, из которых состоит население Китая.
