Историческая психология как исследовательский метод стала новым логичным этапом развития французской школы исторического синтеза, основанной в начале XX в. Анри Берром. В 1938 г., когда Л. Февр впервые во французской исторической науке выступил с провозглашением этого метода, А. Берр назвал его выступление «почти манифестом истории».
И сейчас, по прошествии более чем 30 лет борьбы за обновление истории на основании новой методологии, историческая психология завоевала себе у французских историков уже непоколебимое положение.
К тысячелетию Западной цивилизации
[8]Приближается двухтысячный год. Событие примечательное не просто своей редкой круглой датой. С этим годом связан великий исторический юбилей. Западноевропейской цивилизации исполняется тысяча лет. Здесь естественно может возникнуть вопрос, почему именно тысяча. Всякий мало-мальски знакомый с историей человек знает, что эта цивилизация зародилась в середине первого тысячелетия в результате завоевания германскими народами территории Западной Римской империи. Но дело в том, что ранний этап ее развития, занявший примерно полтысячелетия, был своего рода внутриутробным. Это были действительно «темные века», как их иногда называют историки, когда еще совершенно неясно было, во что выльются происходившие на Западе социально-политические процессы и какой ребенок в итоге появится на свет. И хотя при Каролингах, особенно при наиболее знаменитом представителе этой династии франкских королей — Карле Великом — западное общество в VIII–IX вв. как будто стало самоопределяться, его незрелая и хрупкая организация оказалась поверженной в результате опустошительных нашествий венгров и норманнов, которые для Запада оказались не менее страшными, нежели монголо-татарское завоевание Руси.
Но нет худа без добра. И сколь ни разорительны были эти нашествия для Запада, они сильно поспособствовали оформлению западного феодализма, который придал этому обществу уникальные, неповторимые черты, ясно проявившиеся именно около тысячного года. По словам одного из наиболее авторитетных современных исследователей цивилизации средневекового Запада Жака Ле Гоффа, около тысячного года это общество «действительно вышло на историческую арену». Важно отметить, что сами современники почувствовали происходящие перемены и обновление. Как писал один бургундский хронист, «с наступлением третьего года после тысячного, почти все земли, но особенно Италия и Галлия, оказались свидетелями перестройки церковных зданий… Мир как будто стряхивал с себя ветошь и облачался в новое белое платье церкви».
Вскоре произошло глубоко символическое событие. В 1054 г. западная католическая церковь окончательно порвала все отношения с восточной православной. Так католический Запад и православный Восток решительно отмежевались друг от друга, и каждый пошел своим путем развития. И отныне границами западной цивилизации стали границы распространения католицизма.
По какому же пути двинулась западная цивилизация, и можно ли вообще говорить о каком-то едином пути развития на протяжении тысячи лет? О таком пути говорить, безусловно, можно, как можно и попытаться его определить, поскольку основные особенности современного западного общества генетически восходят к феодальным истокам. Из этих особенностей я выделил бы три наиболее важных и показательных для Запада. Это — рыночная экономика, представительная система политического управления и наука. В своем современном виде все они зародились и развились именно в рамках западной цивилизации. Конечно, в прошлом и других цивилизаций можно наблюдать и элементы рыночного хозяйства, и определенные научные познания, но нигде, кроме Запада, все это не получило такого оптимального развития. И не дало столь сильных исторических результатов.
В западной истории особо впечатляющим является становление и развитие той социально-экономической системы, которую обычно именуют капитализмом. Если рассмотреть причины этого феномена, то можно многое понять в своеобразии западного пути развития. Наша наука по старой традиции связывает зарождение капитализма с процессом так называемого первоначального накопления капитала, протекавшего в Новое время (XVI–XVIII вв.). Решающая роль при этом отводится экспроприации крестьян и ремесленников, которые, утрачивая средства производства, оказывались в положении, когда им нечем было существовать, кроме как продажей своей рабочей силы. Однако эта теория и ее основные положения с исторической и логической точки зрения выглядит очень сомнительно. Не выдерживает критики утверждение, что разорившиеся усердно стремились найти работу. Подобно современным бомжам и клошарам, которые отнюдь не обивают порогов бирж труда, экспроприированные люди той эпохи предпочитали нищенствовать и заниматься иными нетрудовыми промыслами. Главное же в том, что эта теория — парадоксальна, поскольку она представляет нищих творцами капитализма.
Созидателями капитализма были в первую очередь, конечно, купцы, и именно развитие рынка сыграло решающую роль в возникновении нового типа хозяйства. Наша прежняя политэкономия вообще крайне недооценивала экономическую роль профессиональной торговли, представляя ее преимущественно средством реализации прибавочной стоимости. Торговля же и рынок — это важнейший стимулятор и организатор производства. И сколь много ни было бы в Европе экспроприированных, и сколь великие богатства ни скопились бы в ней, капиталистическое производство не получило бы развития, если бы оно не было обеспечено очень емким и постоянно растущим рынком. Капитализму нужен был не менее как мировой рынок. И именно такой-то рынок западные купцы и стали создавать с XVI в. благодаря Великим географическим открытиям и колонизации стран Америки, Азии и Африки. Кстати, по этой причине капитализм только и мог возникнуть на Западе, ибо другие цивилизации на мировые просторы выйти были явно не способны.
Здесь нелишним будет подчеркнуть, что западные географические открытия и колонизация были преимущественно купеческой акцией, осуществлявшейся в большой мере в интересах купцов и на их деньги. Но чрезвычайные для своего времени масштабы европейской торговли в XVI в. стали итогом длительного ее развития в средние века. Поэтому естественно витает вопрос: почему именно на Западе торговля в средние века получила столь беспримерное развитие? На него весьма удачно в одной из своих работ ответил Ф. Энгельс. Говоря о Турции, он писал, что «турецкое, как и всякое другое восточное владычество, несовместимо с капиталистическим строем; извлеченная прибавочная стоимость ничем не обеспечена от хищных рук сатрапов и пашей; нет налицо первого основного условия буржуазного приобретения — обеспеченности личности купца и его собственности». Действительно, для успешного развития торговли нужны были гарантии неприкосновенности личности и собственности, гарантии политико-правовые. И именно только на Западе купечество добилось таких гарантий в средние века.
Их обеспечивал вольный, самоуправляющийся город, город-коммуна, возникший благодаря коммунальному движению XI–XII вв., охватившему многие районы Европы. Городские вольности положили жесткие пределы власти феодальных сеньоров. И хотя купцов нередко грабили на дорогах, все же за стенами своих городов и под охраной своей городской милиции они могли спать сравнительно спокойно.
