Писарро и его люди стали первым отрядом европейцев, совершившим восхождение в Анды, горную цепь, протянувшуюся в длину более чем на 4000 миль и имеющую несколько пиков высотой более 20 000 футов.
[24] Пробираясь по горной инкской тропе, в одном городе испанцы обнаружили огромное количество погибших людей, подвешенных за ноги. Это были жители селения, выразившего приверженность режиму Уаскара и в отместку уничтоженного его братом. Получив известие, что Атауальпа знает об их местонахождении, и желая выведать, какие силы он может выставить против них, испанцы захватили в плен туземца, располагавшего, как они думали, нужными сведениями, и, поскольку он оказался не слишком разговорчив, подвергли его допросу с пристрастием. В результате тот поведал, что Атауальпа ожидал испанцев с недобрыми намерениями. Он был готов подвергнуть иноземцев смертной казни.
Встревоженные, однако так окончательно и не решившие, верить этому человеку или нет, конкистадоры продолжали свое восхождение в горы. Ночью «они отдыхали в привезенных с собой хлопковых шатрах. Испанцы разводили костры, чтобы спастись от сильного холода. В какой-то степени их защищал от стужи низкорослый ковыль. В этих местах вода была такой холодной, что ее нельзя было пить, не подогрев».
Испанцев было 168 человек: 106 человек шли пешими и 62 конкистадора ехали верхом. Они не знали, сколько человек находилось под командованием Атауальпы. Но туземцы, которых они допросили, рассказали, что Атауальпа имел под своим началом большую армию. Писарро к этому времени исполнилось пятьдесят четыре года. Его сопровождали четверо его сводных братьев: тридцатиоднолетний Эрнан, который был одним из его главных военачальников, двадцатиоднолетний Хуан, двадцатилетний брат Гонсало и девятнадцатилетний брат по линии матери Франсиско Мартин. До этого ни один из его сводных братьев не имел опыта покорения туземных народов.
Впереди отряда на своем красивом коне гарцевал один из новоприбывших, Эрнан де Сото, будущий исследователь Флориды и первооткрыватель реки Миссисипи. Фатоватый тридцатидвухлетний Сото прибыл на своем корабле незадолго до отбытия Писарро из Тумбеса. Он привез с собой тщательно отобранных людей, и Писарро немедленно сделал его военачальником.
Также за Писарро следовала группа деятельных предпринимателей — хорошо вооруженных, вложивших свой капитал и потому рассчитывающих на пропорциональный куш в будущей добыче. Кроме того, в обозе было несколько черных рабов, дюжина нотариусов, четверо из которых позднее оставили свой отчет об этой экспедиции, монах-доминиканец, несколько мориск (женщин из рода крещеных мавров, обычно занимавших низшее, рабское положение в обществе), несколько рабов-туземцев из Никарагуа и некоторое число торговцев. Последние не горели желанием участвовать в сражениях, они хотели лишь продать свои товары конкистадорам в кредит, надеясь получить в дальнейшем вознаграждение в виде обнаруженного золота. Эти торговцы, очевидно, полагались на старую испанскую пословицу «Денежка к денежке», надеясь в итоге обрести большой прибыток с вложенной ими денежной суммы.
15 ноября сцена была уже подготовлена для второго крупного столкновения двух цивилизаций. В первом столкновении принимали участие ацтеки: это была яростная борьба, которая продолжалась три года и завершилась пленением ацтекского императора, массовой резней, учиненной Эрнаном Кортесом, и разрушением до основания ацтекской столицы. Теперь, когда Писарро взошел со своим испанским отрядом по горной тропе и занял расположение над долиной Кахамарка, две мощных силы вновь были готовы сразиться. Недалеко отсюда, на склоне холма, встало лагерем войско Атауальпы. Нотариус Мигель де Эстете писал:
«Мы увидели такое количество палаток, что это вселило в нас настоящий страх. Мы никогда не думал и, что у индейцев может быть такое хорошее оснащение. Ничего подобного мы до сих пор не видели в Индии. Это посеяло среди нас замешательство и страх, хотя для нас несвойственно было демонстрировать испуг или поворачивать вспять. Если бы мы продемонстрировали хоть малейшие признаки слабости, то те самые индейцы [проводники], которых мы привели с собой, убили бы нас. Так, симулируя приподнятое расположение духа, мы, внимательно осмотрев город Кахамарку и палаточный лагерь… спустились в долину и вошли в Кахамарку».
Испанцы въехали в город на своих лошадях, звонко вышагивавших по каменным мостовым города. Город оказался пуст — большинство его жителей либо спрятались, либо бежали. Нотариус Франсиско де Херес так его описывал:
«Данный город является главным в этой долине. Он расположен недалеко от подножия горы, перед ним расстилается равнинное пространство. Через долину протекают две реки. Долина эта изрядно заселена, ее окружают горы. Город насчитывает 2000 жителей… главная его площадь по своим размерам больше, чем городские площади в испанских городах. Она полностью окружена стенами, с двух сторон в них имеются ворота, выходящие на городские улицы. Длина зданий — более двухсот шагов. Они очень хорошо сделаны. Их окружают мощные стены примерно 5 футов в высоту. Дома имеют соломенные и бревенчатые кровли. Стены сложены из очень хорошо вытесанных каменных блоков».
Писарро повел свой отряд на главную площадь. Окруженная стеной, в которой имелось только две пары ворот, площадь представлялась самым надежным местом, где можно было спокойно дожидаться послания от инкского правителя. Но тут пошел град, крошечные ледяные шарики запрыгали по мостовой. Испанцы укрылись в зданиях из тесаного камня, выстроенных по периметру площади и имевших вид галерей. Вестников от Атауальпы не появлялось, так что нетерпеливый Писарро решил направить пятнадцать лучших своих кавалеристов под водительством капитана де Сото, чтобы они пригласили инкского императора на встречу.
Писарро принял мудрое решение, поскольку, помимо него самого, это был самый опытный конкистадор в отряде. Сото прибыл в Перу с уже сложившейся репутацией. Доблестный, храбрый, хорошо владевший оружием, он также был великолепным наездником. Он прибыл в Новый Свет еще в юном возрасте. Это было в 1513 г., когда Бальбоа и Писарро открыли Тихий океан. Несмотря на юный возраст, карьерный взлет у Сото был феерическим.
К своим тридцати годам Эрнан де Сото уже обладал огромными поместьями в недавно завоеванном Никарагуа, и он вполне мог уйти на покой. Не менее амбициозный, чем Кортес и Писарро, Сото желал обрести властные полномочия — управлять туземным царством. Сото и его партнер Эрнан Понсе де Леон заключили соглашение с Писарро: в том случае, если Сото и его компаньон предоставят два корабля и военный отряд, Писарро поделится с ними командными полномочиями и частью самых отборных плодов, которые должно было принести планировавшееся завоевание Перу. Два года спустя высоко в Андских горах тридцатидвухлетний Сото вел передовой конный отряд по мощеной дороге, соединявшей Кахамарку и лагерь самого могущественного туземного вождя на американском континенте.
По словам Хереса, «инкский лагерь был разбит на склоне небольшого холма. Хлопковые палатки растянулись на расстояние трех с половиной миль. В центре находился шатер самого Атауальпы. Все воины стояли за пределами своих палаток, их длинные копья, напоминающие пики, были воткнуты в землю. В лагере, по-видимому, находилось более тридцати тысяч воинов».
