Подавляющее число людей в отряде Эрнана составляли богатые энкомендеро, которые были обязаны своим привилегированным положением непосредственно Франсиско Писарро. Если бы Альмагро захватил город, то он мог бы аннулировать их право на энкомьенды, которое им пришлось отстаивать в жестокой борьбе, и эти поместья перешли бы в руки сторонников Альмагро. Люди Эрнандо получили энкомьенды силой оружия, и силой оружия энкомендеро готовы были защищать их.
Но часть находившихся в городе испанцев, особенно те, у кого не было энкомьенд, испытывала смешанные чувства. Возможно, рассуждали они, Куско подпадал под юрисдикцию Альмагро. В этом случае, если бы они присоединились к нему, то у них появлялся хороший шанс заполучить энкомьенды. Кроме того, во время пребывания рядом с ним в исключительно тяжелых условиях почти целый году многих из них стана крепнуть неприязнь к Эрнану Писарро, сформировавшаяся у них скорее всего еще задолго до этого.
Эрнан Писарро, как и прежде, славился своим высокомерием, жадностью, своекорыстием и оскорбительным отношением к другим; он делал все, чтобы выставить свой статус напоказ, соответственно почти всех окружающих он третировал как людей низшего сорта. Известно, что император Атауальпа как-то заметил, что ни один испанец не походил в такой степени на инкского повелителя, как Эрнан Писарро: у них был схожий стиль правления: оба они демонстрировали открытое презрение к подчиненным. Но в случае императора такое поведение было культурно обусловленным: демонстрация презрения входила в набор обязательных правил инкского стиля правления. В случае же Эрнана подобный тип поведения вызывал явно негативную реакцию в среде его сподвижников и рассматривался как явный дефект. На протяжении ряда лет Эрнан называл незаконнорожденного Альмагро «обрезанным мавром» — одно из самых болезненных оскорблений, которые испанец в XVI в. мог использовать в отношении своего соплеменника. Эрнан также часто оскорблял и унижал и других своих земляков. Так что не приходится удивляться, что не только Диего де Альмагро, но и многие из сподвижников Эрнана ненавидели последнего.
С того времени, как Манко снял осаду Куско, испанцам уже не приходилось более отсиживаться в двух зданиях на главной площади. Многие из них вернулись в свои дома — в те, которые не пострадали от поджога. Эрнан вновь въехал в бывший дворец Уайны Капака на восточной стороне главной площади: этот дворец был известен под названием Амару-Канчи.
[41] Эрнан, Гонсало и еще около 20 испанцев, верных Писарро, установили пушки в дверных проемах дворца и приготовились обороняться. Хотя некоторые думали, что подозрения Эрнана в отношении Альмагро слишком преувеличены, этим подозрениям суждено было оправдаться.
Ночью 18 апреля 1537 г. сильный холодный дождь ударил по спящему городу. Диего Альмагро, опытный командир, выбрал точный момент для атаки — когда она менее всего была ожидаема. Альмагро и его отряд вошел в город и быстро занял церковь Хатун-Канчи на главной площади, одно из двух зданий, в которых люди Эрнана укрывались во время осады. Были также взяты под контроль главные улицы города, — в акции было задействовано более 280 кавалеристов. Заместитель Альмагро, Родриго Оргонес, — человек, обошедший Эрнана де Сото в борьбе за это место, — возглавил отряд, который окружил дворец Амару-Канчи, где все еще продолжали спать братья Писарро.
И лишь когда инкская столица уже находилась под контролем Альмагро, Эрнан и его люди поняли, что творится что-то неладное. Вскочив, Эрнан, Гонсало и 20 бойцов из их отряда схватили свое оружие и начали яростно отбиваться от атакующих, которые к этому времени уже захватили маленькие пушки, установленные в дверных проемах, и теперь старались пробиться внутрь здания. Родриго Оргонес, раздосадованный тем, что ему никак не удается попасть внутрь помещения, прокричал, что если Эрнан сдастся сам, то с ним обойдутся хорошо. Эрнан, как всегда, высокомерный, резко ответил на это: «Я не буду сдаваться простому солдату, каковым ты являешься!» — на что Оргонес заметил, «что он имел чин генерал-капитана правительства Нового Толедо, он же [Эрнан Писарро] являлся всего лишь вице-губернатором Куско; так или иначе, Оргонес являлся высокопоставленной персоной, и Писарро не следовало столь пренебрежительно относиться [к мысли] сдаться ему».
Когда Эрнан и его сподвижники наотрез отказались выходить, Оргонес приказал поджечь дворец. Часть крыши Амару-Канчи была из твердой высококачественной древесины бордового цвета, а часть — была соломенной. Несмотря на дождь, людям Альмагро вскоре удалось поджечь соломенную часть крыши. Вверх начали подниматься языки пламени. По мере того как распространялся огонь, из-под перекрытий дверей повалил дым. Люди Альмагро в это время с предвкушением ожидали конца действа; к их удивлению, люди Эрнана даже не предприняли попытки сдаться. Вот как описывает все это Сьеса де Леон:
«Эрнан Писарро был настроен не сдаваться людям Альмагро, и он сказал находившимся рядом с ним, что он предпочтет быть сожженным заживо, нежели повиноваться приказам штурмующих; и он сам стал в дверном проеме и оборонялся так яростно, что никто не мог войти. Там было столько дыма, что ночь стала еще темнее из-за него. Оргонес… был настроен не выпустить живыми людей, оказавшихся в ловушке, если… только они не сложат оружие и не сдадутся. Тут неожиданно начали валиться большие балки, на которых держалась крыша, к этому времени пламя уже уничтожило соломенную часть крыши. Видя, что… они вот-вот погибнут, находившиеся внутри испанцы стали настойчиво просить Эрнана Писарро покинуть это опасное место и сдаться атакующим, — ведь, в конце концов, они были христианами. Тут с грохотом начал валиться весь дом, и испанцы, большинство из которых получили ожоги и задыхались от дыма, бросились наружу навстречу пикам своих врагов… Капитаны [Эрнан и Гонсало Писарро] сошлись в рукопашной схватке с врагом, но в результате были схвачены, и с ними обошлись отвратительно:…их избивали и подвергали всяческим надругательствам, что было несправедливо… поскольку они были братьями губернатора дона Франсиско Писарро».
Такой оказалась встреча — с избиениями и всяческими надругательствами — двух отрядов испанцев, которые находились далеко друг от друга на протяжении двух лет и оба все это время отчаянно боролись за собственное выживание в разных частях обширной инкской империи. Теперь люди Альмагро связали, заковали в цепи и бросили за решетку обоих братьев Писарро вместе с 20 их сторонниками. На следующий день Альмагро переместил их в храм Солнца — одно из самых священных мест империи, ныне усилиями испанцев превратившееся в темницу.
В то время как Альмагро вплотную занялся захватом Куско, Манко Инка созвал собрание вождей в Оллантайтамбо. Индейские шпионы сообщили своему императору о том, какую борьбу устроили испанцы за Куско, а также о том, что, когда город был захвачен, большинство людей Эрнана перешло на сторону Альмагро. Шпионы донесли императору, что Альмагро захватил Куско уже полностью, — в захвате города принимали участие 600 испанцев и 4000 их туземных союзников. Манко также был осведомлен о том, что второй испанский отряд численностью почти 500 человек довольно быстро движется к Куско с севера. Если обе эти группы, или даже одна, решат атаковать его в Оллантайтамбо, то на этот раз он будет не в состоянии отразить их атаку. На собрании Манко сообщил вождям, что его давно уже приглашали антис нанести им визит, и сейчас пришло время это сделать. Он призвал собравшихся заботиться о себе и о своих близких и выказывать повиновение его сыну, Титу Куси Юпанки.
