Возвращение римского права
Большой скачок вперед в XII веке сопровождался возрождением римского права.
Еще в 1040 году Ансельм Люкка возродил академический интерес к коду Юстиниана, так что к концу следующего века римское право формировало основу курса права в университете Болоньи. Множество детских глупостей Салической правды и разнообразных англо-саксонских компиляций постепенно вышли из употребления. Старинная варварская привычка решать споры испытанием огнем, водой, раскаленными докрасна плужными лемехами и тому подобными вещами была запрещена папскими законами. В отношении к ереси это явление представляет чрезвычайную важность, потому что это добродетельное возрождение римского права положило начало сложной законодательной системе, которая была принята во всех странах средневекового христианского мира.
Код Юстиниана содержал около шестидесяти актов, направленных против ереси. Он также признавал сжигание еретиков, что, таким образом, оправдывало периодические вспышки народного гнева, часто случавшиеся в XI и XII веках.
[77] В 1209 году пантеизм некого Амори де Бейна, мастера искусств и лектора нескольких парижских школ, был осужден Церковным собором; множество его последователей, отказавшихся отречься от него, были переданы светскому суду Филиппа Августа. Короля в то время в городе не было. Вернувшись, он приказал отправить на костер десятерых зачинщиков, а остальные были приговорены к пожизненному заключению. Кости самого Амори были выкопаны из могилы и выброшены за пределы кладбища. Подобная акция еще не была узаконена, а потому должна была вызвать настороженность. Тем временем ненависть народа к ереси на севере оставалась такой же сильной, как и всегда; восемь катаров были сожжены людьми в Труа в 1200 году, один человек – в Невре в 1201 году, несколько – в Брезн-сюр-Весле в 1204 и еще один – в Труа в 1220 году.
Сейчас невозможно определить, в какой степени суверены Филиппа Августа и Педро Арагонского были подвержены влиянию ранних христианских императоров в отношении к еретикам. Знаменитый кодекс Грациана, составленный около 1140 года, предписывал только штраф и ссылку. В 1163 году Церковный собор Тура объявил, что все еретики будут отлучаться от Церкви и призвал светских принцев сажать их в тюрьму и конфисковывать их имущество. В 1179 году Латеранский церковный собор подтвердил эти меры, приравняв еретиков к бандитам и разбойникам, и объявил их врагами общества. В 1184 году Люциус III, возглавляя Церковный собор в Вероне, издал указ о том, чтобы все еретики отлучались от Церкви и передавались в руки светским властям, дабы те применяли к ним заслуженное наказание.
[78] Действуя совместно с Церковью, император Фридрих Барбаросса объявил их вне закона; еретики наказывались ссылкой, конфискацией имущества и потерей всех гражданских прав. Наконец, в письме к магистратам Витербо, написанном в 1199 году, Иннокентий III объявил, что еретикам запрещается держать любое общественное заведение, быть членами городского совета, представать перед судами в качестве свидетелей, составлять завещания и получать наследство. Латеранский церковный собор в 1215 году включил эти законы в каноны Церкви.
«Этот кодекс, – говорит Люшер, – кажущийся нам таким безжалостным, на самом деле в те времена был серьезным шагом к улучшению отношения к еретикам. Потому что некоторые его законы предотвращали вспышки народного гнева, из-за которых страдали не только признанные еретики, но также и подозреваемые в ереси».
[79]
До этого времени ни в одном из официальных документов – светских или церковных – не упоминается смертная казнь как наказание за ересь.
Развитие антиеретического законодательства
Пока Альбигойская война шла к своему безуспешному концу (о том, что он будет безуспешным, можно было, без сомнения, сказать после битвы при Мюре), во всей империи уверенно и неумолимо развивалось антиеретическое законодательство, чему способствовали объединенные усилия Фридриха II и римского папы Григория IX. В 1220 году император издал закон, который, в соответствии с постановлением Латеранского церковного собора приговаривал еретиков к ссылке, конфискации имущества и потере гражданства. Проводится важное сравнение ереси с государственной изменой – важное, потому что, по римскому праву государственная измена всегда каралась смертной казнью.
«Оскорбить Святое величество, – говорит император, – гораздо более худшее преступление, чем оскорбить величество императора».
[80]
Однако логического вывода он из этих слов не сделал.
В 1224 году явное несоответствие было уничтожено. Фридрих издал закон для Ломбардии, согласно которому еретиков, не в первый раз попавшихся за ересь, должны были сжигать на костре или – это было менее суровое наказание – вырывать им языки. Вакандард сомневается, применялся ли этот закон до 1230 года, когда Папа Григорий IX вписал его в папский регистр, что означало, что с того времени он должен был применяться в Вечном городе. С этого времени была выпущена целая серия папских и имперских постановлений, подкрепляющих избранную позицию. Избитая фраза, что провинившиеся во второй раз упрямые еретики, должны быть переданы в руки светским властям для получения надлежащего наказания – «animadversio débita» – по-прежнему была в ходу, однако стала иметь более широкий смысл. В феврале 1231 года в Риме было арестовано несколько еретиков-патариев. Тех, кто отказывался отречься, отправили на костер; остальные были направлены в Монте-Кассино для выполнения епитимьи.
С другой стороны, похоже, что еще в течение нескольких лет во многих итальянских городах ссылка и конфискация оставались самыми суровыми наказаниями. Еретиков не сжигали в Милане до 1233 года; когда это впервые произошло, летописец написал о совершенно новом виде казни. Над статуей магистрата Ордрадо ли Тредзенто, который возглавлял процедуру освидетельствования еретиков, были выгравированы следующие слова:
«Atria qui grandis solii regalia scandis
Presidis hie memores Oldradi semper honores
Civis Laudensis, fidei tutoris et ensis,
Qui solium struxir, catharos, ut debuit, uxit».
Эту надпись и сейчас можно прочитать на фасаде палаццо delia Ragione в Милане. Она в мгновение ока уносит нас назад, в эти неспокойные суровые дни XIII века, когда всему нашему европейскому порядку угрожал восточный яд манихейства. Этот «стражник и защитник веры» «исполнил свой долг и сжег катаров».
