Разумеется, весьма спорно, что такие экстравагантные точки зрения, как приведенные выше, высказывались всего лишь некоторыми экстремистами. Большое число еретиков, которые были допрошены на Церковном соборе в Ломбере в 1176 году, яростно протестовали против утверждения, что они осуждают брак. Однако по вынесенному Церковным собором суждению «все они привыкли учить тому, что мужчина и женщина, познавшие плотские отношения, не смогут спастись». На это еретики ответили весьма специфично: они заявили, что брак не сам по себе греховен. Епископ, председательствующий на заседании Собора, сухо поинтересовался, что заставило их произнести подобное утверждение – страх перед Господом или перед людьми. Как бы там ни было, они отказались подтвердить свою веру, дав клятву очищения, а потому Церковный собор не стал менять свое суждение.
[194] Великий ученый Алан Лилльский утверждает, что альбигойцы осуждали брак. Они говорили, сообщает он нам, если бы не существовало брака, то не было бы и измен в браке.
[195] Судя по всему, осуждение брака было, с точки зрения альбигойцев, вполне логичным и основывалось на принципе дуализма. Кстати, похоже, что в тех районах, где альбигойская ересь была наиболее могущественна и распространена, подобные этические утверждения высказывались без опаски и безапелляционно. Ересь была безобидной до тех пор, пока ее не начинали принимать серьезно.
Потом нельзя забывать об endura – «варварской практике, – по замечанию мсье Танона, – в существование которой мы едва ли поверили бы, если бы о ней так часто не говорилось».
[196] Она, по сути, являлась обычаем совершать самоубийство под эгидой религии. Иногда, разумеется, она обретала форму смерти от голода, последовавшей после ареста инквизицией. Однако самоубийство всегда осуществлялось как отдельное, исключительно добровольное действие, одобряемое «идеальными» и оцениваемое как высокая добродетель. Мы уже обсуждали эту церемонию (Глава 2), но сейчас здесь необходимо повторить уже сказанное нами. Достаточно лишь сказать, что endura – самоубийство – часто совершалось людьми, совершенно здоровыми. В одном из описаний судебных процессов, проводимых Бернаром Гуи, отмечено, что «consolamentum» проводилось по отношению к маленькой девочке. Матери строго запретили ухаживать за малышкой, и та через несколько дней умерла.
[197]
Нам следует обратить внимание на то, с какой ненавистью люди повсеместно относились к ереси. Еретиков-альбигойцев презирали буквально все. Их наиболее безжалостным врагом был император Фридрих II. Даже еретики-вальденсы не вызывали столько возмущения; в начале XIII века ареста альбигойцев добивались с немалым рвением. С тех пор, как они впервые появились в Европе, на альбигойцев везде смотрели как на врагов общества и соответственно обращались с ними.
Кстати, следует отметить, что в их учении было немало и привлекательного. Ни одной, подобной альбигойству философии (столь же антисоциальной и абсолютно ошибочной), не удавалось обратить на себя внимание такого количества людей. Дуализм решает множество проблем, занимающих людские умы в течение многих веков. Однако он представляет собой слабый, хрупкий цветок, который может расцвести лишь в парниковой атмосфере чувств, благочестивых эмоций и ленивого иррационализма. Когда его выносят на дневной свет, когда прожектор логики и разума направляет на него свой яркий свет, он отвратительно изменяется. Он превращается в нечто остроугольное, искореженное. Он напоминает огромную гору, которая с расстояния так и манит своими мягкими очертаниями, вызывая у путника желание подняться на ее высоты. Однако сделав эту попытку, путешественник обнаруживает, что не все так приятно: на него могут свалиться и задавить огромные валуны, ему некуда поставить ногу, и к тому же его окружает атмосфера страха и отчуждения.
Стало быть, можно заключить, что альбигойская ересь была идеальной и логической дуалистической философией – не больше и не меньше. Она была одной из наиболее разумных религий, когда-либо возникавших в человеческом обществе. Материальное, заявляла она, было злом, созданным злым Богом. Таким образом, разрушение материального было уничтожением зла. Человеческое тело материально – таким образом, самоубийство – это добродетель, а зачатие детей – грех. Альбигойская ересь была настолько обоснованной, насколько могла. И она была одним из наиболее сильных ядов, когда-либо впрыснутых в кровоток общества.
