Доподлинно не ясно, была ли замешана мать в интригах дочери и Саймона Фитца, но скорей всего нет, поскольку она яро противилась воле сына жениться на Эстелле и клялась в том, что девушка является дочерью Клифтона Барроу. Тем не менее, случившая ситуация отдалила мать и сына друг от друга, в этом он был уверен. Она не простит ему посягательств в отношении родной сестры, к тому же миссис Харрингтон в пылу гнева назвала его продолжением своего отца.
После обвинений, мысленно озвученных матери и сестре, Бальтазар перешел к анализу собственных действий, но сначала словно оправдывал свои поступки, затем всё же объективно оценил происходящее. Он был не прав! Нет, всё то, что он изложил в воображаемых дискуссиях до этого, тоже является его умозаключением, однако теперь молодой аристократ включил последствия и собственных действий.
Его раздражал тот факт, что он позволял собой манипулировать малолетней интриганке и ее недалекому жениху. Как он мог всерьез воспринимать возможность жениться на ней? Как он вообще пришел к выводу, что именно Эстелла является его судьбой, предсказанной гадалкой? Только сейчас Бальтазар осознал, что им руководила страсть, ничто иное, как плотское желание. А ведь после женитьбы на ней он действительно мог бы пасть от рук нечестных преступников и так бы никогда и не встретился со своей суженой.
Бальтазара обуял ужас и первобытный страх, потом горячая ненависть и ярость ко всем, даже к покойной тете Маргарет. Однако усталость от дороги и сонливость постепенно привели его к долгому и крепкому сну в неудобной карете. Окончательно проснулся он лишь тогда, когда за окном стали открываться знакомые пейзажи.
Первым навстречу хозяину вышел дворецкий О’Теренс. Он поприветствовал сэра Барроу и окликнул двух лакеев, чтобы те помогли разгрузить багаж господина. В глазах слуг сквозила преданность. Как долго Бальтазару не хватало такого взгляда. Но теперь он дома, в кругу пусть не родных, но близких ему людей, способных пожертвовать своими интересами ради него.
– Мы предполагали, что Вы приедете не один, сэр Барроу, – монотонно озвучил О’Теренс, придерживая входную дверь перед хозяином.
Он умел безупречно владеть тоном своего голоса, не выдавая истинных чувств и эмоций. Настоящий англичанин пусть и ирландского происхождения.
– Миссис и мисс Харрингтон не пожелали покидать остров Уайт, – улыбнувшись, ответил Бальтазар, намеренно обойдя обозначения родственных связей с матерью и сестрой. – Думаю, тем лучше для всех.
– Уверен в этом, – отозвался дворецкий. – Сэр Барроу, намедни в графство приехала чета Эшби, и ее глава лорд Эшби отправил для Вас визитку с приглашением на ланч в любой удобный для Вас день.
– Господи! Это тот персонаж, который дружил с отцом в детстве и обзывал тетю Маргарет «не королевой Марго»? – рассмеялся хозяин.
– Вполне возможно, поскольку его лакей намекнул о дружеской связи своего господина с Вашим отцом.
Бальтазар прошел в гостиную и попросил служанку сначала принести ему чаю с сэндвичем, а после коробку с личной перепиской отца, которая хранилась в кабинете. Ключ от данной коробки всегда был при Бальтазаре, поэтому он не беспокоился за сохранность ее содержимого.
Последнее письмо от почтенного джентльмена было датировано 29 июня 1840 года. В нем лорд Эшби писал, что устал от волнений чартистов
[7], а также напуган покушением на жизнь Королевы Виктории, которое произошло 10 июня сего года от рук какого-то безработного, который промахнулся целых два раза, видимо от голода. «Чует мое сердце, что покушения на ее жизнь повторятся еще не единожды», – писал размашистым почерком друг детства.
– Да, Ваша интуиция Вас не подвела, – хмыкнул младший Барроу и продолжил чтение.
«Нашей малышке Вивиан уже скоро 7 лет, и мы с Мэри решили отдать ее на воспитание монахиням в одно Аббатство, где по слухам спокойно, и мы можем не волноваться за ее жизнь вплоть до 18-летия. Как ты знаешь, рабочие не очень мне благоволят, да и я ничего не сделал для остановки безработицы в нашем графстве. Как итог, они угрожают моей семье и подбрасывают анонимные угрозы, в том числе в спальню Вивиан. Догадываюсь, что наши слуги также приложили к этому руку».
На этом переписка отца с лордом Эшби обрывается.
Бальтазар написал короткий ответ, где выразил признательность за приглашение и с удовольствием наведается в поместье Роуз-Гроу в пятницу на обед.
* * *
Как только гость вошел в дом, его обоняние тут же уловило разнообразную смесь индийских благовоний. Он безмерно обрадовался тому, что, не смотря на свои путешествия в составе Ост-Индской компании, отец никогда не привозил индийские специи и благовония в подарок домочадцам, чем облегчил детство единственному отпрыску.
– Позвольте Вашу шляпу и зонт! – прервала его мысли кроткая служанка, которая по какой-то причине не надела передник горничной.
– Да, благодарю. Прошу провести моего кучера в помещение для слуг и накормить его.
Бальтазар передал служанке вещи и прошел в гостиную. Не успел он переступить порог, как его тут же окружили члены семьи Эшби.
– Мой дорогой мальчик! Как ты вырос! – громовым голосом поприветствовал хозяин поместья.
– Вы очень похожи на своего отца, – произнесла леди Эшби и протянула руку. – Прошу Вас, располагайтесь там, где Вам будет удобно!
– С Вашего позволения я присяду на кресло, – ответил гость и оглядел гостиный зал.
«Роскошь и аристократизм в каждом предмете интерьера», – поймал себя на мысли Бальтазар.
– Иви, милая, сообщи, пожалуйста, миссис Олдри, что уже можно накрывать на стол, – попросил лорд Эшби юную особу, на которую гость только сейчас обратил внимание.
Внешность дочери отцовских друзей Бальтазару сразу не понравилась. Детство в монастыре, видимо, негативно сказалось на чертах ее лица и походке. «М-да, если чета Эшби пригласила меня лишь за тем, чтобы познакомить с ней, – подумал сэр Барроу, – то лучше в самом начале дать им понять о тщетности любых попыток нас соединить».
– Что ж, мой дорогой мальчик! Если ты успел проголодаться, то прошу к столу, – призвал хозяин поместья своего гостя и членов семьи. – Пройдемте в обеденный зал!
Усаживаясь за стол, Бальтазар обратил внимание на служанку, которая открывала ему дверь. В присутствии господ она позволяла себе беззастенчиво улыбаться лакею и помогала тому надеть тугие белые перчатки, потом в свободной форме обмолвилась парой фраз с господской дочерью и… села за обеденный стол напротив него.
