– Зря стараетесь! – рассмеялась нищенка, и этот смех причинял всем собравшимся в церкви почти осязаемую боль. – Для этого слуги´ есть только один человек, которому он безоговорочно верит и может поклясться на Библии в его невиновности, даже если это не так, – это его хозяин и господин!
Бальтазар, всё это время не сходивший с пьедестала и сжимающий руку возлюбленной, словно очнулся ото сна и двинулся в сторону незнакомки, остановившись в середине прохода.
– Кто ты? – громко спросил он. – Назови свое имя!
– Можете называть меня мисс Харон, – отозвалась та и прямо посмотрела на него.
– Это невозможно, – после некоторого раздумья сообщил Барроу. – Я видел мисс Харон больше года назад, и она была 17-летней девушкой как минимум на две головы выше тебя.
– Пришлось предстать перед тобой в таком образе, чтобы не напугать раньше времени.
Глава XIII
Незваная гостья с улыбкой прошлась взором по каждому, кто находился в приходской церкви. Но как только прихожанин замечал её тяжелый взгляд, сразу отворачивался или опускал глаза.
– Так кто ты такая? – сотрясал воздух Бальтазар. – И кем была подосланная тобой девушка в день рождения моего сына?
– Сына? – повторила Холанда вслед за женихом.
– Да, мисс Хартли, – ответила за несостоявшегося супруга нищенка, – сына! У сэра Барроу есть сын Генри, которому скоро исполнится два года, но он даже не знает своего отца.
Невеста подошла к Бальтазару и коснулась холодными пальцами его лица.
– Это правда?
– Да, любимая. Но мерзкая гадалка испортила мне тот вечер, сказав, что Вивиан Эшби – мать моего Генри – не является той единственной, которая предначертана мне судьбой.
– Так это она? Эта девочка и есть гадалка, предсказывающая тебе встречу с девственницей?
Холанда вновь, теперь уже с интересом взглянула на оборванку.
– Нет, Холли, – возразил аристократ. – Она очень похожа на неё, но та цыганка была в этом возрасте в далеком 1849 году, и у неё не было одного глаза.
– Неверно, сэр Барроу! У меня был перевязан один глаз, но о его наличии или отсутствии Вы не можете судить с уверенностью.
– В любом случае настоящая гадалка приходила ко мне, спустя четыре года в образе повзрослевшей девушки.
– Вы правильно отметили: в образе…
– Не хочешь ведь ты сказать, что совсем не изменилась за семь лет!
– Время в таком месте понятие относительное, сэр Барроу. К тому же, Вы не могли забыть мой голос. Верно?
Бальтазар зажмурил глаза и начал повторять слово «исчезни», с каждым разом все громче.
– Вы думаете, это поможет Вам избавиться от меня?
– Зачем ты здесь? – не выдержал владелец Барроу-хаус. – Почему ты вновь стараешься испортить мне самый счастливый день?
– Священник спросил, есть ли причины, препятствующие молодоженам заключить союз. Припоминаете?
– И ты решила снова противостоять моему выбору? Так вот теперь я не прислушаюсь к твоим доводам, поняла! Мне безразлично твое мнение обо мне и моей будущей супруге! Холанда для меня единственная на свете, любовь всей моей жизни и моя половинка! Никакое прошлое: ни мое, ни её, не сможет переубедить меня в выборе суженой!
– Даже тот факт, что Вы уже женаты, сэр Барроу? – как гром среди ясного неба прозвучал вопрос мисс Харон.
– Не понимаю. Что? О чем ты говоришь, не понимаю, – словно в бреду шептал Бальтазар.
– Вы забыли, что до сих пор состоите в браке с леди Сильвиной Барроу.
– Но, но она ушла от меня. О’Коннол! – кинулся аристократ к камердинеру. – О’Коннол, ведь она бросила меня верно? Сильвина прислала какие-то бумаги о разводе, но ты их сжег!
– Никаких бумаг не было, сэр Барроу, – произнесла нищенка. – Вы просто убедили себя в этом.
– Холли, милая Холли! Тогда я очень быстро оформлю развод, и мы сможем пожениться, родная, – обнимая возлюбленную, обещал Бальтазар.
– К сожалению, это невозможно, сэр Барроу, – вновь разрушила мечты незваная гостья.
– Убирайся! Вон! Исчезни, проклятая шарлатанка!
– Любовь моя, давай выслушаем её.
Холанда улыбнулась жениху и пальцем разгладила морщину на его лбу. Её взгляд, такой ласковый и нежный, словно исцелял душу, и он позволил мисс Харон продолжать.
– Чтобы развестись, Вам необходимо будет вернуться к жизни, сэр Барроу. Но после этого Вы никогда больше не поговорите и не обнимите любимую женщину.
Холодный пот пробился наружу и покрыл все тело Бальтазара, он физически ощутил, как вспотел.
– Давно Вы не испытывали ничего подобного. Ведь так, сэр Барроу?
– Что это значит? Почему ты говоришь так странно? Почему прямо не скажешь, что происходит?
– В глубине души Вы сами догадались, что происходит, – снисходительно ответила босоногая девочка. – Ведь после погребения отца сами боялись, что, если он проснется, то не сможет выбраться. Вас это очень пугало, поскольку подобная картина после его похорон Вам часто снилась. Однако спешу заверить: Ваш отец был мертв, когда с ним прощались, а Вас не похоронили живым. Вы находитесь в летаргическом сне или в состоянии клинической смерти – люди по-разному это называют. В настоящий момент Ваше тело всё так же лежит в своей постели в Барроу-хаус, а рядом плачет Ваша жена, убеждая доктора Сойера не прекращать попыток пробудить Вас. Она верит, что Вы живы, вернее, надеется на чудо. И я могу подарить ей такое чудо, но только с Вашего разрешения.
– Это какой-то бред. Это невозможно, – мотал головой Бальтазар. – Если я сейчас сплю и нахожусь в своем поместье, то как тогда назвать моё пребывание здесь?
– Чистилищем, – последовал жуткий ответ.
Все прихожане в церкви вздрогнули от услышанного и переглянулись. Почему-то им стало невыносимо грустно в этом месте, они испытали ни с чем не сравнимое отчаяние и страх.
– Мы умерли? – спросили они разом. – О, Господи, только не это!
– Отчего же Вы не вспоминали его в момент совершения греховных помыслов и действий?
– О, Боже, дай нам шанс! – в истерике кричали души.
– В чистилище Вы уже использовали свой шанс, – тихо произнесла мисс Харон, но ее голос проник в уши каждому гостю.
– Но ты же сказала, что сэр Барроу еще может вернуться к жизни! – завопил Джереми Грин. – Значит у нас тоже есть шанс ожить снова!
– Ваше тело уже захоронено, мистер Грин. И хочу сказать Вам, что без Вашего присутствия в мире живых намного чище.
– Если все, кроме нашего соседа, уже лежат в могилах, то тогда почему никто из нас не помнит, как умер? – упав на колени перед нищенкой, спросила леди Боулз.
