На пароме он мысленно беседовал с любимой женщиной, надеясь, что она ему приснится. Когда он прибыл в Аден в поисках её костей, местные жители почему-то восприняли его приезд как знамение будущих перемен к лучшему и оказывали всякую помощь при исследованиях в пещере, где, по словам мисс Харон, были захоронены останки Холли.
Сэр Барроу не был удивлен положительному результату поисков, поскольку достоверно знал о месте гибели своей возлюбленной. Он поблагодарил местные племена звонкой монетой и с ближайшим судном отбыл обратно.
В Ньюпорте его приняли холодно, но только поначалу. Когда Бальтазар сообщил матери о тайном разговоре сестры с мистером Фитцем накануне его отъезда, миссис Харрингтон призналась, что после этого Саймон стал странно себя вести, был раздражительным и грубым и вплоть до настоящего времени оттягивал свадьбу, ссылаясь на несущественные причины. Однако на предложения Эстеллы расстаться постоянно клянется ей в любви, и матери даже стало казаться, что он просто удерживает её подле себя, чтобы не потерять из виду, а не из-за сильных чувств.
Вдвоем они убедили сестру и дочь пригласить офицера на ужин, но не сообщать о приезде Бальтазара. Присутствие сэра Барроу в Харрингтон-Лодж застало юношу врасплох, и он не успел нацепить на себя маску безразличия, сияющим взглядом показав, как рад визиту богатого родственника невесты.
Его обычно недовольный вид сменился приподнятым настроением, и весь вечер без умолку мистер Фитц делился с домочадцами своими грандиозными планами на будущую свадьбу и последующее путешествие. Потом вдруг он стал нахваливать красоту и утонченность Эстеллы, чем расстроил её. Девушка попыталась мягко остановить его, но Саймон еще пуще восторгался достоинствами мисс Харрингтон и нарочито гордился тем, как ему повезет познать её как женщину и жену.
В этот момент Бальтазар встал из-за стола и навис над гостем, грозно уставившись прямо ему в глаза. Он сообщил, что отлично знает, чего добивается интриган, поскольку собственными ушами слышал в свой последний приезд, как Фитц убеждал влюбленную в него Эстеллу пойти под венец с братом, а затем преступным путем завладеть его наследством.
Разумеется, беспринципный парень начал все отрицать и настаивать на том, что сэр Барроу неправильно все понял. Тогда Бальтазар открыто стал угрожать Саймону своими связями и посещением командования двуличного офицера с тем, чтобы разоблачить его перед Обществом. Уловка подействовала, и истинное лицо Фитца всплыло наружу: взвесив все риски, он в присутствии невесты указал на неё как на инициатора бесчестного плана, рьяно доказывая, что стал жертвой ее хитроумных манипуляций и использован ею.
Мисс Харрингтон начала было оправдываться перед родными, но брат остановил её, заверив, что слова бесстыжего офицера должны были быть произнесены большей частью для неё, чтобы пелена влюбленности, наконец, спа´ла, и она трезво взглянула на Саймона как на скользкого типа, способного переступить через человека и через закон.
После позорного ухода Фитца сын вручил матери письмо с официальным обращением в адрес его командира, которое она должна была отправить в случае негативного поведения бездарного офицеришки. С сестрой Бальтазар помирился, попросив прощения за кратковременное помешательство в отношении нее и извинился перед матерью за необоснованное сомнение в том, кто является отцом Эстеллы.
Он настоял на их приезде в Барроу-хаус зимой, приглашал жить в их «общем» поместье каждый год и обещал обеспечить хорошее приданое для девушки с тем, чтобы мисс Харрингтон выбрала супруга исключительно по любви, а не материальной составляющей.
По возвращению домой Бальтазар также направил ближайшим родственникам О’Теренса и О’Коннола денежную компенсацию со словами благодарности в их адрес. Он навестил чету Эшби, где ему было позволено пообщаться с маленьким Генри и объяснить причины, по которым он не встречался с ним. Вивиан приняла его искренние извинения, согласившись отправлять сына в имение бывшего мужа погостить время от времени, и через некоторое время ребенок привык к отцу.
В один из дождливых пасмурных дней сэр Барроу встретил в лесу одинокую волчицу. Она неспешно поравнялась с его конем, который почему-то не отпрянул от хищницы. Тогда всадник спешился и подошел к ней без страха. Ему очень хотелось поговорить с ней, но у самки пропал интерес к человеку, больше не нуждающемуся в её жалости. От него перестал исходить запах мертвеца, и, одарив наездника сверкающим взглядом, волчица умчалась прочь.
