Услышав это ее «конечно», я невольно улыбнулся. Отличная девчонка эта принцесса. Практически родная душа. Но какое же все-таки счастье, что я – не шиншийский халиф, и не окружен вот такими родными душами с утра до вечера. Я бы с ума сошел.
Словно бы в ответ на мои мысли, принцесса объяснила:
– На самом деле я не сделала ничего из ряда вон выходящего. Мы часто сбегаем от сопровождающих, чтобы развлечься. Это просто такая игра. Все слуги про нее знают, никто не беспокоится: где такое видно, чтобы взрослый человек сам до дома не дошел? Я пока не знаю ни города, ни ваших обычаев, поэтому воспользовалась простым приемом: увидев в стороне от дороги заведение с распахнутой настежь дверью, похожее на маленький трактир для бедняков, как их описывают те, кто бывал в вашем городе раньше, сказала вознице, что проголодалась, попросила меня подождать, а сама вошла и предложила хозяину монету, чтобы он выпустил меня через заднюю дверь. Тот сперва испугался и спросил, не нужно ли вызвать полицию, а меня пока где-нибудь спрятать, но я объяснила, что не убегаю от врагов, а играю с друзьями. Он так обрадовался, что неприятностей не будет, что даже денег не взял, зато провел меня через соседский сад и помог перелезть через очень высокий забор, за которым оказались удивительные развалины. Не один большой разрушенный дом, а много разных, все увиты какими-то растениями, у некоторых на крышах даже самые настоящие деревья выросли, а между домами узкие мощеные мостовые, как будто целый заброшенный маленький город. Такая красота!
– По всем признакам, бывшая загородная резиденция Ордена Колючих Ягод, – кивнул Джуффин. – Если так, то трактир называется «Полночные уши»; я все забываю выяснить почему.
– Ну это тебе видней. Я не знаю, где тут у вас что и как оно называется. Могу только сказать, что наш прекрасный летучий дворец оттуда хорошо виден, значит, до него не больше получаса пути. Мне там очень понравилось, я такие места люблю: старые дома, где давным-давно никого нет, и можно самой придумать, какие люди тут прежде жили, чем занимались и что с ними такое случилось, что пришлось уйти. Больше всего на свете люблю придумывать такие истории! Целый час могу сидеть на месте и сочинять. И сегодня решила, что вечер еще не поздний, одежда у меня теплая, можно выбрать какой-нибудь камень поудобнее, посидеть и помечтать. Так и сделала. Сидела, представляла себе всех этих неизвестных людей из вашей старинной жизни, какие они были ужасные колдуны, одни творили злодейства, хуже, чем в книжках описано, а другие всех от них защищали, и у кого-то из добрых с одним из злодеев была большая любовь, но потом они убили друг друга, я это так ясно видела, словно не придумала, а подглядывала за ними в окно, даже по именам всех знала – ну, это обычное дело для меня. Я так увлеклась, что забыла, где нахожусь, и когда подняла голову, удивилась, что надо мной небо, а не потолок спальни. И вдруг увидела, что с неба на меня смотрит кто-то такой прекрасный, что все остальные мысли вылетели из головы. Он сверкал и светился, и звучал как дивная музыка, и пах, как первый весенний дождь, и грел своим взглядом, как пламя кухонного очага. Такой чудесный небесный мужчина и одновременно дракон, как с картинки, у меня в детстве такая была. Увидел, что я его заметила, обрадовался и позвал: «Иди сюда», – не только словами, а всеми способами сразу: и взглядом, и музыкой, и теплом…
– Извини, что перебиваю, – остановил ее Джуффин. – Но у меня важный вопрос: перед этой удивительной встречей ты задремала? Могло такое быть?
– Я не спала и не бодрствовала. Я мечтала и представляла, а это не то и не другое. Что-то посерединке как раз. У наших ученых есть специальное старинное слово, обозначающее это состояние, но я его никак не могу запомнить. В нем целых двенадцать слогов!
– Эширейчаушайкаруяшадайя, – подсказал всеведущий сэр Шурф.
Я испытал смутное желание перекреститься, хотя, по идее, давным-давно должен был привыкнуть к его поразительной способности легко воспроизводить самые невероятные сочетания звуков, какие только могут встретиться охочему до старинных рукописей человеку на непростом жизненном пути.
– Да-да-да! – подтвердила принцесса. – Эширейчауя… чашуя… в общем, как ты сказал.
– Ясно, – невозмутимо кивнул Джуффин. – И что было дальше?
– А дальше случилось настоящее чудо, – мечтательно вздохнула принцесса. – Прекрасный мужчина-дракон протянул ко мне руки, и я взлетела навстречу ему. Он меня подхватил, обнял и сказал, вернее, подумал, но так, что мне было слышно: «Молодец, какая ты храбрая». А я молчала, как задница глупой степной гадюки, потому что еще никогда в жизни не встречала никого такого прекрасного. И не знала, как с ним говорить. Но неважно, главное, он меня обнимал. Это было так здорово и необычно, что я даже подумала: а может, это ваше магическое Сердце Мира, о котором в книгах написано столько разных удивительных непонятных вещей, влюбилось в меня и превратилось в мужчину-дракона, чтобы мне угодить?
– Это все-таки вряд ли, – мягко возразил Джуффин. – Сердце Мира не пристает к юным леди по ночам в старых развалинах. И вообще совершенно иначе себя ведет.
– Ну и ладно, значит, это был кто-то другой, но тоже волшебный, – легко согласилась принцесса. – Главное, он сумел угадать мое тайное желание. Я же с детства мечтала о драконе-возлюбленном, с тех пор, как увидела его на картинке. Но чтобы при этом он был хоть немножечко человеком и мог меня целовать. И все было именно так! Ничего подобного я даже в мечтах не представляла: он стал для меня всем Миром, полным любви ко мне одной. С нами происходило все самое прекрасное сразу. Мы летали в небе, обнявшись, и одновременно шли по берегу моря, и лежали в степи на пахучей траве, вместе разжигали костер, танцевали, любовались призрачными дворцами Черхавлы, глотали драгоценные камни, перепрыгивали через ручьи, вкушали пэпэо
[15], любовались красотой заката, задирали прохожих на вечерних улицах Аяшайи
[16], бегали наперегонки, рвали цветы фаумхайны
[17], говорили слова любви и молчали, и слушали музыку, которой он сам и был. Жалко, что, когда великий халиф Кутай Ан-Арма приглашал ко двору учителей поэзии, у меня находились дела поважнее: если бы слушала их наставления, сейчас, наверное, сумела бы рассказать о том, что еще с нами случилось. А так могу только вспомнить для вас, как это было прекрасно. Вот так!
