– Ну, может, вопрос только с моей точки зрения скверный, – дипломатично сказал я. – А тебе наоборот, понравится. Или просто покажется ерундой.
– Ерундой не покажется, даже если ты начнешь нести полную околесицу, – отрезал Иллайуни. – Важно не что говорят, а кто это говорит. В твоих устах любой вопрос становится важным, пора бы тебе это понять.
– Ладно, – кивнул я. – Тогда не буду тянуть. Меня интересуют Пожиратели, которых арварохские буривухи называют «Пустыми». Ты что-нибудь о них знаешь?
– Вообще не понимаю, о чем ты, – равнодушно сказал Иллайуни. – Мало ли, кто кого как называет. Если хочешь, чтобы я тебя понял, опиши мне суть.
– Абсолютная тьма в форме пернатого зме…
– Все, хватит! – рявкнул Иллайуни так яростно, что принцесса от него отпрыгнула.
А я остался на месте, но оно и понятно: я – человек искушенный и опытный. В смысле кто только на меня не орал.
– Я уже понял, о чем речь, – совершенно спокойным тоном завершил Иллайуни. И ласково сказал принцессе: – Эй, давай, возвращайся. Не буду больше тебя пугать.
– А я и не испугалась, – надменно ответила принцесса, задрав к небу курносый нос. – Просто не ожидала от тебя подобного несносного поведения. Великий халиф Кутай Ан-Арума никогда так не орет!
– На то он и великий халиф, ваш мудрый правитель, чтобы всегда вести себя прилично, – заметил Иллайуни. – Я – совсем иное дело. Мне можно все.
– И то верно, – неожиданно легко согласилась принцесса. И вернулась к нам.
Правда села рядом со мной с той стороны, где не было Иллайуни, которому можно все. Похвальная предосторожность.
После этого между нами воцарилось довольно напряженное молчание. Принцесса ждала подвоха, я – полезной информации, а Иллайуни, вероятно, прикидывал, послать нас подальше, или все-таки удовлетворить мое любопытство. Но на этот счет я особо не волновался. Поводов послать меня подальше у него уже было предостаточно, примерно по дюжине на каждую нашу встречу, но Иллайуни до сих пор ни разу не воспользовался ни одним из них.
– Мы никак не называем это явление, – наконец сказал Иллайуни. – Не в наших обычаях давать имена злу, выходящему за пределы разумных представлений о допустимом. По той же причине, мы о нем почти никогда не говорим. Однако меня самого предостерегали от встречи с чем-то подобным, когда я был ребенком. То есть, по вашим меркам, очень давно. Предостережения оказались напрасны: я так и не встретил ничего подобного, хотя с детства любил странствовать по разным пространствам сновидений, как недолговечным иллюзорным, так и более-менее стабильным, общим для большого числа желающих их посетить. И куда только не забредал. Однако судьба всегда берегла меня от встреч с неведомым того сорта, которому следует оставаться неведомым. С тех пор у меня не было нужды вспоминать об этом явлении и, тем более, о нем говорить.
– А почему ты закричал, когда я начал описывать Пожирателей? – со свойственной мне бестактностью спросил я.
Иллайуни недовольно поморщился, но, как ни странно, ответил:
– Потому что, когда ты сказал о пернатой тьме, я сразу вспомнил, как однажды в детстве мне приснился мой дядя Ба Шумбай Арри Горда Йоннай Вурубан Сай Оренди Имшала. Наяву он всегда был весел и ласков, а в том сне говорил таким суровым тоном, каким даже за самые серьезные провинности не бранят: «Всякое прельстительное, манящее зрелище, следует сперва вывернуть наизнанку и осмотреть ясным взором, чтобы открылась его подлинная природа; какова бы она ни была, оставайся спокоен и делай, что пожелаешь, но если увидишь тьму в форме многокрылого, оперенного червя или змея, сразу уходи, беги, просыпайся, иначе случится вот что», – с этими словами он положил руку на мой затылок, и все исчезло. И, что гораздо хуже, исчез я сам. Ничего от меня не осталось. А потом я проснулся, в первый и последний раз в жизни в слезах – от ужаса перед небытием и одновременно от радости пробуждения. И еще долгое время ходил сам не свой. Дядя Йоннай пришел ко мне наяву, принес подарки, старался утешить. Попросил прощения, что был настолько суров во сне. Объяснил: нет иного способа доходчиво рассказать о самой страшной опасности, подстерегающей молодых на границах между грезами и сновидениями, и убедить ее избегать. Я, конечно, его простил. Однако со временем убедился, что дядя Йоннай совершенно напрасно меня напугал: я оказался достаточно удачлив, чтобы избежать любых опасностей. А без того скверного эпизода, омрачившего мое детство, отлично бы обошелся. Без него мои воспоминания о тех временах были бы гораздо выше в цене. Потому я и закричал, что вспоминать неприятно. Но сержусь не на тебя, а на дядю Йонная. Ты-то ни в чем не виноват.
– Ясно, – вздохнул я. – Извини, что пробудил плохие воспоминания. С этими тварями такая беда – всем о них говорить неприятно, хоть и по разным причинам. Такова, вероятно, специфическая особенность небытия. Я бы не стал мучить тебя этим разговором, просто надеялся, ты знаешь гораздо больше, чем мы. И, например, представляешь, как их уничтожить.
– Понятия не имею, – неохотно признался Иллайуни. – Об этом у нас в семье даже речи не шло. Достаточно было избегать встречи. И все. По правде сказать, я не думаю, что со злом такого рода что-то еще можно сделать.
– Говорят, один из наших Древних Темных Магистров их сожрал, – заметил я. – Но не всех, к сожалению. Только двоих. Зато остальные так испугались, что согласились больше никогда не трогать тех, кто родился в Мире, сколь бы велик ни был соблазн…
– Ну и ради каких злых песков ты тогда мне голову морочишь? – взвился Иллайуни. – Решил, что я слишком хорошо живу? Долго придумывал, как испортить мне настроение, и наконец отыскал способ? Ну что ж, отлично у тебя получилось. Ай, молодец!
– Спасибо, – вежливо поблагодарил я. – Приятно, что ты так высоко оцениваешь мои достижения. Будь у меня цель испортить тебе настроение, до конца дней гордился бы своим успехом. Но, к сожалению, не в моих привычках ставить перед собой столь возвышенные задачи. Я гораздо проще устроен, сам знаешь. И пришел к тебе только потому, что эти пернатые змеи то ли нарушили древний договор, то ли нашли в нем лазейку. По крайней мере, одна тварь покусилась на юную леди, которая пришла со мной.
– Тогда другое дело, – нахмурился Иллайуни. – Дочерей Красной пустыни никому нельзя обижать! – И повернувшись к принцессе, добавил: – Судя по тому, как меня в детстве пугали, тебе крупно повезло, что уцелела. Даже не понимаю, как такое может быть. Ни за что не поверил бы в эти россказни, если бы не умел отличать правду от лжи.
– Это Сэромакс его напугал, – мрачно призналась принцесса. – Я-то и не собиралась спасаться. Мне было хорошо, как никогда прежде. А теперь, наверное, так уже и не будет…
– Ты напугал?.. – Иллайуни вытаращился на меня, словно впервые увидел.
– Случайно. Так получилось. Оказалось, что Пожиратели меня боятся; по крайней мере, этот конкретный точно испугался и удрал, бросив добычу.
– Ты напугал одну из этих тварей, а потом пришел ко мне спрашивать, что с ними делать? – переспросил Иллайуни. И язвительно добавил: – Всегда знал, что логика – не самая сильная твоя сторона. Но чтобы настолько…
