– Я тоже научилась ездить верхом раньше, чем читать и писать! – рассмеялась принцесса. – У меня же папа военный, Третий Полночный Страж границ. Это очень высокая должность. У вас, наверное, считалось бы, что генерал. Поэтому у папы свои представления о том, что в жизни важнее всего.
Я почувствовал себя полным фуфлом, поскольку научился ездить верхом, во-первых, сравнительно недавно. А во-вторых, это было очень условное «верхом» – куманский походный уладас, установленный на спине гигантского вьючного куфага, как ни крути, больше всего похож на широкий диван.
Однако хвастаться перед девчонками своим мастерством верховой езды на диванах я благоразумно не стал. Вместо этого напомнил Кенлех:
– Ты сказала, что хочешь посоветоваться.
– А, – помрачнела она. – Ну да. Мелифаро вчера прислал мне записку, запустил прямо в окно. Записка довольно странная. Я сперва решила, полная чушь, но сегодня, пока гуляла с Друппи, поневоле об этом думала. И решила тебе ее показать. Вдруг я чего-то важного не понимаю?
Она протянула мне маленькую самопишущую табличку, дешевую, одноразовую – в смысле они дают пишущим только одну попытку, исправить и дополнить написанное, а тем более, стереть все и начать заново уже не получится. Такие таблички обычно используют младшие школьники, когда учатся писать без помарок, и взрослые для коротких деловых и личных записок, которые обычно выбрасывают, прочитав.
Там было написано: «Правильно сделала, что удрала, я бы на твоем месте тоже удрал. Но очень прошу, дальше пока не беги, дай мне время. Я уверен, тут что-то нечисто. Я точно знаю, что не смог бы тебя разлюбить по своей воле, без посторонней помощи. Шеф отправил меня в Комуадский лес пугать разбойников; через несколько дней вернусь и попробую разобраться. Пожалуйста, дождись».
– Он все-таки гений! – восхищенно сказал я, возвращая Кенлех табличку. – Сам, без улик и подсказок, к тому же, находясь под воздействием заклятия, догадался, что дело нечисто. Даже жаль, что я лишил его удовольствия разобраться в этом деле самостоятельно. Уверен, он бы смог.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Кенлех. – Под воздействием какого заклятия? Ты хочешь сказать?..
– На него наложили приворотные чары, – кивнул я. – Что особенно обидно, не кто-нибудь посторонний, а новая начальница Столичной полиции. Причем, будешь смеяться, не потому, что влюбилась по уши, а чтобы в работе ей помогал. Заклятие очень необычное, какая-то старинная магия, мы о ней пока ни хрена не знаем. Я почти случайно вывел эту ловкую леди на чистую воду. Просто повезло.
– Но почему ты мне не рассказал? Меня же это тоже касается! – возмутилась Кенлех.
– Потому что ты гуляла с собакой. Это все буквально только что выяснилось. Я вернулся домой за пару минут до вас. Собирался выпить камры и подняться к тебе.
– Вообще-то ты собирался не просто выпить камры, а наконец-то пообедать, – напомнила принцесса. – И меня обещал накормить.
– Точно. Забыл, представляешь? – покаялся я. – Только сегодня жаловался Джуффину на свою рассеянность. И вот опять.
– А эти любовные чары можно как-нибудь снять? – нетерпеливо спросила Кенлех.
– Уже сделано. Так что мой тебе совет, убирай барьер от Безмолвной речи и вступай в мирные переговоры с храбрым ловцом лесных разбойников. Где ты, кстати, этому фокусу научилась? Я удивился, когда узнал.
– Было бы чему удивляться, – пожала плечами Кенлех. – Ты же знаешь, что я изучала азы Очевидной магии на специальных курсах.
– Хороши «азы», – вздохнул я, освоивший этот хитроумный прием совсем недавно и с превеликим трудом. – Кто-то, между прочим, недавно сетовал на недостаток магических способностей. Всем бы такой недостаток, вот что я тебе скажу.
– Просто учительница попалась очень хорошая. А я довольно старательная, – скромно объяснила Кенлех.
– Я тоже старательная, – угрожающе сказала принцесса. – И у меня тоже очень хороший учитель. Поэтому если меня прямо сейчас не накормят, я этого учителя самого в пирог превращу.
* * *
Вечер я посвятил рукоделию.
Это, конечно, не совсем точно сказано, но звучит настолько потрясающе, что хочется бесконечно повторять: «Вечер я посвятил рукоделию, вечер я посвятил рукоделию, вечер я посвятил рукоделию», – и самому изумляться, насколько причудливо сложилась моя жизнь.
На самом деле я часа два просидел на крыше. Сперва просто пялился в небо, пытаясь вспомнить, как выглядел Пожиратель, когда я его увидел: сначала красивое облако в виде дракона, а потом длинная, тонкая, гибкая, вездесущая, все отменяющая оперенная тьма. Правильно визуализировать жертву – самое важное в этом приворотном колдовстве. А то очаруешь кого-нибудь не того, может получиться неловко. Особенно если этот кто-то не тот окажется чьим-нибудь ни в чем не повинным кошмарным сном.
Сосредоточившись на образе пернатого змея, я начал оплетать его сияющими нитями двух видов. Более толстые, огненно-красные, выходили из моего живота, они отвечали за страсть и физическое влечение. Тонкие серебристо-зеленые приходилось вытягивать изо лба, они должны были подчинить волю жертвы и сделать ее послушной моим желаниям. Разумеется, с точки зрения стороннего наблюдателя, никаких нитей не было, я их просто воображал. Точно так же я воображал короткое заклинание, крупными буквами написанное как бы изнутри моих живота и лба – без этих надписей все мои манипуляции остались бы просто безобидной и чрезвычайно скучной фантазией, годной только на то, чтобы впустую потерять кучу времени и сил.
Техника безопасности, по словам леди Кайрены, заключалась в том, что серебристых нитей должно быть как минимум вдвое больше, чем красных, тогда околдованный не обезумеет от страсти, не потеряет голову и ничего безрассудного не натворит, наоборот, будет вести себя тихо и деликатно, скромно довольствуясь такими невинными радостями, как почти случайное прикосновение или дружеский поцелуй. Ясно, что пропорции можно варьировать в зависимости от цели ворожбы: хочешь немедленно затащить свою жертву в постель, используй оба цвета поровну, или даже чуть больше красного, хотя среди лесных колдунов считается, что это перебор. А если надо, чтобы сосед на тебя бесплатно побатрачил, но в спальню особо не ломился, бери буквально дюжину красных нитей, остальные – серебристо-зеленые, как-нибудь так.
Но все это верно, когда привораживаешь людей и зверей. С домами, деревьями и, тем более, сновидениями на красные нити можно не скупиться: их способ выражать страсть настолько отличен от человеческого, что до спальни, в любом случае, не дойдет. И ниток с ними надо использовать гораздо больше. Сплести не просто сеть, а плотный многослойный кокон, чем толще, тем лучше, насколько хватит внимания.
Вообще, концентрация внимания – мое слабое место. Именно по этой причине я до сих пор недолюбливаю Безмолвную речь, хотя, казалось бы, давным-давно мог к ней привыкнуть. Но видимо, это у меня до сих пор просто цели были недостаточно возвышенные: не хотел насильно завоевать ничью любовь. А с любовью дело пошло как по маслу. Я сам себе удивлялся: уже черт знает сколько неподвижно сижу на месте, в моем необузданном воображении кокон светящихся нитей, обмотанный вокруг темного облака в форме пернатого змея, сравнялся в размерах с откормленным астероидом, а я все наматываю поверх этого кокона новые нитки, прикидывая, что серебристо-зеленых надо бы еще немного добавить, а то вдруг этот хренов Пожиратель слишком уж страстно будет меня вожделеть.
