– Последний раз спрашиваю, ты меня выгоняешь? Хочу напомнить, что существует нечто, способное уничтожить мир.
– Если мы ему верим.
– И даже если никто не откроет шкатулку, они могут ее уронить или просветить рентгеном и запустить.
Куп кивнул и посмотрел на нее, держа перед собой коробку с пиццей.
– Да, не очень выйдет.
– А если б ты меня выгнал, было бы еще хуже.
– Зато если бы я это сделал, ты бы быстро забыла о всякой моей галантности.
– Можешь быть уверен. Исчезла бы вот так, – она щелкнула пальцами.
– Тяжелый выбор, – заявил Куп, – если я позволю тебе остаться, мне же придется делиться с тобой пиццей.
Жизель ущипнула его за руку.
– Ой.
– Мир может погибнуть сегодня. Буквально. Ты правда отправишь меня домой одну?
Куп посмотрел на пиццу. На Кассиила. На Жизель.
– Ты согласишься досмотреть «Запретную планету» и съесть пиццу в моей комнате?
– Ты же знаешь, что роботы меня заводят, – улыбнулась она.
Куп посмотрел на ангела:
– Эй, Кассиил. В шкафу в коридоре есть одеяла. Не стесняйся не стучать в мою дверь. Если придет Морти, не взрывай его. И не говори, что ты ангел. Скажи, что мы в тюрьме познакомились.
– Я не могу лгать, – отозвался Кассиил.
– Тогда скажи, что ты ангел и что мы все объясним утром, – предложила Жизель.
– Спасибо.
– Спокойной ночи, – сказала она. Она хотела сказать что-то еще, но Куп уже утащил ее в комнату. Она закрыла дверь и заперла ее за собой.
Тридцать два
На следующее утро Жизель нашла Купа стоящим на коленях перед унитазом.
На нем были пижамные штаны, а на ней – его единственная чистая рубашка.
– Ты жив? – спросила она. – Это пицца?
Куп отмахнулся, не вставая.
– Не парься. Это мой обычный ритуал для тех случаев, когда меня пытаются пристрелить, а потом у меня на лице оказывается паук.
– Я могу тебе помочь?
– Да. Если кто-то спросит, скажи, что я очень храбро себя вел.
– Хорошо. Хочешь, сварю кофе?
– Да, пожалуйста.
Жизель махнула Кассиилу, который сидел на диване:
– Доброе утро. Кофе будешь?
– Спасибо, но я ничего не ем. Впрочем, мне нравится запах.
– Тогда тебе чашку черного пара.
Куп проторчал в ванной еще несколько минут. Он умывался, чистил зубы, полоскал горло и повторял все сначала. Давным-давно, когда он был еще подростком и только учился пить, он решил, что утренняя рвота – хуже всего на свете, потому что тело и то, что внутри его, борются друг с другом за право первым совершить суицид. Этим утром выиграли внутренности, но к тому моменту, как Куп вышел из ванной, тело уже отвоевало свои позиции, так что он смог стоять и ходить. Поскольку сегодня еще никто не ткнул в него пистолетом, утро начиналось неплохо.
Куп увидел Кассиила на диване. Рядом лежали сложенные одеяла и простыни.
– Ты спал ночью?
– Да. Спасибо, что позволил мне остаться. Тут куда лучше, чем в парке.
– Не сильно, думаю. – Куп постучал в дверь Морти, но никто не отозвался. – Ты Морти видел?
Кассиил покачал головой.
– Повезло Морти, – сказала Жизель, появляясь из кухни. – Его русская, кажется, бодибилдерша? Надеюсь, она не переломала ему кости.
– Морти в порядке. Мне кажется, что эта заварушка с Департаментом оказалась нам полезнее, чем я думал сначала.
– Говори за себя, – сказала Жизель, – пицца была жуткая. В следующий раз я сама выберу.
– Хорошо. В следующий раз, – согласился Куп, стараясь не улыбаться при мысли о следующем разе.
– Блин, – сказала Жизель, – а эти часы правильные?
Куп взглянул на них:
– Всегда были правильные.
– Тогда я опоздала. – Она бросилась в спальню. Дверь она закрыла, и Куп слышал, как она мечется по комнате, одеваясь. Вчера он оставил свой телефон на столе в гостиной. Теперь он зазвонил.
– Алло. Это Чарльз Купер?
– Да. С кем я говорю?
– Мы не встречались. Я мистер Вулрич из Департамента необычайных наук. Технически я был вашим начальником, пока вы от нас не ушли.
– Точно. Вы босс Зальцмана. Он о вас говорил. – Куп старался говорить весело, а сам тихо прокрался в спальню к полуодетой Жизель. Мрачно посмотрел на нее: – Чем я могу вам помочь, мистер Вулрич?
Жизель наморщила лоб.
– Вулрич? – спросила она одними губами.
Куп кивнул.
– У нас в Департаменте произошли перестановки, и я надеюсь, что вы сможете нам помочь.
– А в чем дело?
– Не могли бы повторно рассмотреть предложение о работе, полученное вами вчера?
Куп посмотрел на Жизель. Она подошла и приложила ухо к трубке с другой стороны.
– Спасибо, мистер Вулрич. Но, как я уже объяснял Зальцману, наша сделка завершена, и я хотел бы вернуться к работе на себя.
– Зальцман, – медленно, подчеркивая каждый звук, произнес Вулрич. – Понимаете, в этом и дело. Он исчез. Вместе со шкатулкой.
Жизель зажала рот ладонью. Куп отодвинул телефон подальше и прошептал:
– Мать-мать-мать-мать.
Успокоившись, он снова заговорил:
– Вы что, издеваетесь?
– Боюсь, что нет, мистер Купер.
– Мне очень жаль, – тихо ответил Куп, – но я не уверен, что это имеет ко мне какое-то отношение.
– Боюсь, что имеет. Видите ли, поскольку он исчез с ценнейшим имуществом Департамента, он становится подозреваемым в преступлении. А это значит, что все его недавние договоренности аннулируются.
Теперь настала очередь Жизель шептать:
– Твою мать за ногу.
– Твою мать, – сказал Куп.
– Согласен. Мы все немного… охренели.
– Вы хотите сказать, что я все еще работаю на Департамент, хочу ли я этого или нет?
– Именно.
– И если я не соглашусь, мне придется отправиться в тюрьму?
– Боюсь, что так. Именно поэтому я спросил, не хотите ли вы официально получить место. Так мы могли бы забыть об этих глупых угрозах.
– Думаю, вы понимаете, что еще слишком рано для таких вопросов. Могу ли я перезвонить вам позже?
– Разумеется. Думайте, сколько вам нужно. На кону всего лишь будущее нашего мира, – согласился Вулрич, – я обратил внимание, что агента Петерсен еще нет на месте. Если вы вдруг ее увидите, – он заговорил громче, – сообщите ей, когда прибудете, и мы завершим формальности.
