Онлайн книга «Страсти по революции. Нравы в российской историографии в век информации»
| Единица измерения | 1800-е гг. | 1810-е гг. | 1820-е гг. | 1830-е гг. | 1840-е гг. | 1850-е гг. | ||
| 1 | Хлеб и фураж для деревни на д. н.: Б.М. | кг | 365 | 369 | 309 | 319 | 362 | 333 |
| 2 | Рост мужчин | см | 162,7 | 164,3 | 164,0 | 164,5 | 164,9 | 164,5 |
| 3 | Хлеб и фураж для деревни на д. н.: А.О. | кг | 365 | 369 | 309 | 319 | 326 | 300 |
| 4 | 1801–1820 гг. | 1821–1840 гг. | 1841–1860 гг. | |||||
| 5 | Хлеб и фураж для деревни на д. н.: А.О. | кг | 367 | 314 | 316 | |||
| 6 | Рост мужчин | см | 163,5 | 164,3 | 164,7 | |||
Рецензенту захотелось доказать, что связи между длиной тела и продовольствием в действительности нет. С этой целью сборы хлебов и картофеля за 1840-е и 1850-е гг. он уменьшает на 10% (см. строку 3) и объединяет десятилетия в двадцатилетия (см. строку 4–5). В результате такой манипуляции с данными согласованность в колебаниях роста и продовольствия исчезла (см. строку 6). В своих расчетах А.О. допускает три ошибки (А.О., с. 124).
Во-первых, нельзя вычитать картофель из продовольствия и фуража за 1840–1850-е гг. Таким способом их величина в это двадцатилетие искусственно уменьшается на 10%, в результате чего данные за 1801–1840 и за 1841–1860 гг. становятся несопоставимыми. В конце XVIII в. посадки картофеля по всей стране «вряд ли превышали несколько десятков тысяч га», в 1830-е гг. по самым оптимистическим прогнозам — около 160 тыс. десятин , в 1850-е гг. — 688 тыс. десятин. При этом даже в 1850-е гг. доля картофеля в сборе зерновых и картофеля (при переводе его в зерно в пропорции 3: 1) составляла лишь 3,2% . [26] Следовательно, при той же урожайности, как и в 1850-е гг., сборы картофеля в 1830-е гг. со 160 тыс. десятин могли дать не более 0,7% общего сбора зерновых и картофеля.
Во-вторых, если А.О. хотелось для 1840–1850-х гг. разделить продовольственные запасы на зерновую и картофельную части, то их нельзя было уменьшать на 10%, так как еще в 1850-е гг. доля картофеля в сборе зерновых и картофеля (при переводе его в зерно в пропорции 3:1) составила 3,2%, в 1870-е гг. — 5,6%. Когда я писал в книге, что после массовой интродукции картофеля в 1840-е гг. продовольственный потенциал крестьянского хозяйства увеличился на 10%, то имел в виду долю картофеля в посевах и сборах, а не его долю в питании . В 1850-е гг. на картофель приходилось около 10% сборов зерновых и картофеля, но с точки зрения калорийной ценности — в 3 раза меньше — 3,2%.
В-третьих, мои расчеты хлебного баланса строились на 10-летней основе, поэтому и все расчеты критика должны также строиться на десятилетних, а не 20 или 30-летних интервалах.
Таким образом, заключение А.О.: «динамика роста рекрутов не связана с “успехами” зернового производства» — результат манипуляций с данными.
Неправильные ссылки. Рецензент постоянно упрекает меня в том, что в моей книге ссылки на литературу и источники либо отсутствуют, либо сделаны неверно. Все его обвинения не имеют основания.
Например, он пишет: Б.Н. не привел ссылки на источники о сборах хлебов в первой половине XIX в., а ссылка на Зябловского не верна (А.О., с. 123). На самом деле все источники о сборах хлебов указаны в табл. VI.7 и сносках 7, 31 главы VI . В частности, Зябловский привел данные о сборе хлебов за 1820-е гг., Кеппен, Протопопов и Тенгоборский — за 1830-е гг. Методика расчета объяснена .
Рецензент не мог понять, откуда получены сведения для построения хлебного баланса за 1861–1900 гг. (А.О., с. 125). В действительности источники указаны в примечании к табл. VI.12.