Уровень 2 соответствует анализу прочитанных книг, который мы писали в школе. Помните? Филипп пишет о книге про Гарри Поттера. Он нарисовал портрет героя на первой странице. Затем — основная часть проекта. Но на самом деле Филипп всего лишь пересказывает сюжет, не принимая во внимание, знает ли читающий, о чем идет речь. Гарри был мальчиком, жившим с маглами. Затем он получает письма, где ему велят идти в школу Хогвартс, и т. д. Филипп нигде не объясняет, что маглы — это обычные люди, и что Гарри, в отличие от них, — волшебник. Возможно, Филипп предположил, что его аудитория уже прочитала историю про Поттера, но, скорее всего, это просто был поток мыслей без критической оценки (кроме обязательной фразы «мне понравилась книга»). В колледже это трансформируется в доклады и рефераты, похожие на список покупок — один пункт за другим, без особого порядка и почти без связи. Иногда в этих документах нет тезиса, и они уводят читателя далеко от того, что должно быть главным предметом сообщения. Умение писать доклады на высший балл требует не просто перечисления фактов; для этого нужно интегрировать материал. Иными словами, нужно знать, как объединять информацию, чтобы получился связный рассказ.
Учиться слушать, продуктивно работать с другими людьми и смотреть на вещи с точки зрения слушателя или читателя — одни из самых важных умений для детей (и для взрослых). Есть даже известная дошкольная учебная программа, помогающая малышам развивать эти навыки. Курс «Инструменты мышления», разработанный психологами Еленой Бодровой и Деборой Леонг, учит тех, кого не научили слушать дома
[171]. Дети «читают» друг другу свои любимые сказки с помощью картинок. Когда настает очередь Джонатана, он кладет перед собой на стол рисунок рта. У Лори — изображение уха, напоминающее ей, что она не оратор, а слушатель. Затем наступает очередь Лори, они меняются ролями, и девочка выбирает свой любимый сборник рассказов. Эффективность «Инструментов мышления» и других подобных программ в целом доказана. Успешное обучение по этой программе не только развивает навык слушания; у детей вырабатывается самоконтроль, они лучше успевают по чтению и математике
[172].
Из-за того что учителя вынуждены натаскивать детей на сдачу тестов, многие школы в Америке работают на 2-м уровне — учитель показывает и рассказывает, а дети слушают. Как утверждают Жаклин и Мартин Брукс в книге Constructivist Classrooms («Конструктивистские классы»), американский урок строится вокруг монолога учителя, а не деятельности детей
[173],
[174]. Можно назвать эту модель «сосуд мудрости». Учителя говорят и ждут, что дети повторят то, чему их «научили». Схема коммуникации в классе выглядела бы как много стрелок, идущих к учителю, и очень мало — от учителя к ученикам или между ними. Но почему это плохо? В конце концов, многие из нас ходили в такие школы.
Необязательно устраивать занятия по типу «покажи и расскажи». Келли Фишер, защитившая докторскую диссертацию в Темпльском университете, решила выяснить наилучший способ общения с четырехлетними детьми на тему, почему треугольник так называется
[175]. В каком случае крохи поймут «секрет» — если она просто раскроет его или если предложит выяснить это вместе? Четырехлетняя Бетани — болтушка и любит внимание, которое Келли уделяет ей, садясь рядом. Фишер просит малышку представить, что они детективы, и даже надевает себе и ей шляпы как у сыщиков. Их задача — раскрыть секреты треугольника (или любого другого многоугольника). Что делает его таковым? Келли подталкивает Бетани обратить внимание, что у этой фигуры есть стороны, и намекает — возможно, разгадка в этом. Девочка считает стороны и заявляет: «Да! Их три!» Какое удовлетворение!
Но с подружкой Бетани Дженнифер игра идет чуть иначе. Они так же становятся детективами и надевают такие же шляпы, но Бетани обнаруживает секрет сама («О! У него три стороны и три угла!»), а Дженнифер пассивно наблюдает, как она взволнованно считает углы и стороны. Дженнифер входит в группу «просто скажи им» (дидактического обучения). В группе «управляемой игры», куда попала Бетани, дети подсчитывают стороны и углы, а затем раскрывают секрет вместе.
Но зачем вообще играть в это с детьми? Они знают гораздо меньше нас. Почему бы не назвать им свойства треугольников? Рассказать вроде гораздо эффективнее и проще. Но произошло вот что. Группа Бетани (управляемой игры) узнала гораздо больше, чем другая, в которой дети слушали объяснения. В итоге во время теста только дети из группы управляемой игры знали, что и «странные толстые треугольники», и «высокие тощие» называются все так же. Группа дидактического обучения, которая сидела и смотрела, как Келли раскрывает тайну треугольника, не поняла, что делает его таковым. Иногда простое рассказывание дает обратный результат.
Но могли ли дети самостоятельно уяснить, что делает треугольник таковым? Питер входит в группу свободной игры, и ему дают палочки, чтобы составить нужные фигуры. Оказывается, без поддержки взрослых дети вообще не понимают фигуры. Учителя должны помогать им учиться, приглашая к участию, а не просто сообщая информацию.
Обучение на пассивном 2-м уровне, возможно, позволит им пройти тесты, но на этом все. Покажите необычный треугольник, и они будут сбиты с толку. Пусть во многих школах используют модель «обучение по сценарию», не позволяя задавать ученикам основные и уточняющие вопросы, родители могут делать это дома и приглашать своих чад к обсуждению. Одна из нас сыграла с малышами в игру под названием «Аргументируй»: нужно мотивированно рассказать братьям, сестрам и маме, какой фильм ты хочешь посмотреть и почему. Звучит это скучновато, но очень помогло ребятам научиться объяснять уважительным тоном, чего они хотят, и творчески мыслить.
Слышали когда-нибудь о «перевернутом классе»?
[176] Идея основана на том, что в школе и колледже активное обучение намного эффективнее, чем скучное сидение в кабинете и прослушивание лекций. В «перевернутом классе» ученики слушают лекции дома и вместе на занятии делают то, что раньше было домашним заданием. Дети вместо пассивности, свойственной модели «сосуд мудрости», могут разговаривать на уроке и работать с материалом. Это перекладывает ответственность за обучение на плечи самих учащихся. Пассивная образовательная среда сменяется творческим и динамичным занятием, где участие студентов — норма, а не исключение. Но «перевернутые классы» не ограничиваются средней школой и колледжем. Г-жа Тричер предложила своим второклассникам попробовать эту систему на уроке обществознания. Она попросила родителей посмотреть дома с детьми видеоролик о географических картах, где даны необходимые слова — например, север, юг и условные обозначения. На следующий день в группах по три человека ученики составляли карту окрестностей своей школы. Все активно пользовались новыми терминами и общались без остановки. В каком классе предпочли бы учиться вы: в традиционном или «перевернутом»?
