Джордж радостно подхватил свои пожитки и, распростившись с новыми друзьями, которые по очереди крепко пожали ему руку, и раскланявшись с женщинами в ответ на их поклоны, отправился в путь.
Глава IV
Старые знакомые
Индеец быстро шел вперед, спускаясь вниз по долине. Джордж старался не отставать. Солнце так пригревало, что снег почти на глазах таял под его лучами и кое-где уже проглядывала зеленая травка. Лес становился гуще, огромные сосны гордо устремляли вверх свои стройные стволы.
Дорогу часто пересекали быстрые ручьи. Один из них они перешли по обрубленному дереву, перекинутому с одного берега на другой. Так они шли около часа, как вдруг индеец остановился и поднял руку, призывая спутника к вниманию. Джордж присмотрелся и увидел, как что-то белое мелькнуло за кустарником. Пройдя еще немного, они очутились у каравана переселенцев, состоявшего из двух повозок.
С громким радостным криком мальчик бросился к людям. Он узнал их: часть пути они проделали вместе с его семьей. Но волы и лошади у них были лучше, и они ушли вперед. Джордж легко догадался о причине их остановки, когда увидел возле речки, через которую они переехали, сломанное колесо. Двое мужчин уже насаживали на ось новое: обитатели американских лесов, даже не будучи ремесленниками, обычно мастерски владеют топором.
Насколько Джордж обрадовался встрече со старыми знакомыми, настолько они, казалось, были недовольны его внезапным появлением.
– Здорово, Джордж! – сказал один из них, не поднимая глаз от работы. – Вы что, уже здесь? А нас задержало это проклятое колесо, и мы теряем с таким трудом выигранное время. Черт бы побрал этот проклятый край с его камнями и буераками!
– Нет, мистер Гослинг, – ответил Джордж, – мы еще далеко отсюда. Отец остался с повозкой в горах и послал меня вперед за помощью. Скот наш весь пал, моя мать больна и не может идти по снегу…
– Гм, – откликнулся другой, – ну и в беду же вы попали! Да, в этих путешествиях, думаю, уже немало народу пострадало. А мы – сколько времени мы потеряли! Мы могли бы сейчас уже рыться в золоте по локоть, а вместо того сидим в овраге, из которого, может быть, и выхода никакого нет. Надеюсь, по крайней мере, что это колесо довезет нас до места.
– Оно кажется довольно крепким, – согласился Джордж. – Но не будете ли вы столь добры и не пошлете ли к отцу пару ваших лошадей, чтоб они с матерью и сестрой смогли наконец выбраться из снега.
– Я? Чтобы я еще раз послал пару моих скотов на эти обагренные кровью горы, в эти снега? – воскликнул Гослинг, выпрямившись и с раздражением взглянув на мальчика. – Ты, должно быть, сумасшедший или полагаешь, что это я сошел с ума! Я благодарил Создателя, что вы остались позади, и ни за что не стану вытаскивать из гор каждого, кто там увязнет.
– Но разве вы не понимаете, – продолжал Джордж, – что неподалеку от вас гибнет целое семейство, которому вы, именно вы можете помочь?
– Помочь, помочь… – проворчал мужчина, продолжая заниматься своей работой. – Я думаю, ты знаешь нашу американскую поговорку: помогай себе сам. Каждый должен сам помогать себе как умеет, и если кто не в состоянии одолеть подобное путешествие, тому не следовало его предпринимать. Как ты думаешь, – продолжал он, повернувшись к мальчику, – твой отец остановился бы здесь чинить мое колесо, если бы до этого места мы доехали вместе?
– Конечно, остановился бы, – уверенно ответил Джордж, – он уже многим помогал в дороге, и вас не оставил бы в беде.
– Неужели? И потерял бы из-за меня время даром?
– Непременно.
– Ну, значит, он еще глупее, чем я полагал, – с усмешкой сказал американец, похлопывая рукой новое колесо.
Между тем женщины, следовавшие в караване, подошли поближе и прислушались к разговору.
– Но, отец, – сказала одна из них, молодая девушка с милым и открытым лицом, – ты не можешь уехать отсюда, оставив Окли в горах. Пошли ему с Джоном двух из наших волов; теперь дорога гораздо легче, и мы обойдемся остальными.
– Думай о том, что тебя касается, Дженни! – сердито ответил отец. – Где же я их потом отыщу, если уеду вперед? Ведь если я пошлю их снова на эти богом забытые горы, эти волы, которые мне дорого стоили и которых я смогу продать в Калифорнии за золото, будут потеряны безвозвратно.
– А не подождать ли нам их здесь? – робко спросила девушка.
– Что? Дожидаться? Когда там, на приисках, один человек добывает по одной или даже по две унции
[4] золота в день, а мы, пять крепких и здоровых мужиков, будем сидеть здесь без дела? Вы целыми днями только вздор несете да небом любуетесь! А когда до дела доходит, на чьи плечи сваливаются все заботы? За все отвечаю я. Так вот, я знаю, что мне делать, и говорю твердо, что моих волов я в горы не пошлю, даже если бы там сидел мой родной брат. Ну, разве только если бы он мне за это хорошо заплатил.
– Отец вам обязательно заплатит сколько следует, – живо откликнулся Джордж.
– Мы, любезнейший, знаем эти слова – «сколько следует»… Но сколько это будет стоить в Калифорнии? Здесь цены другие, нежели у нас дома, и мы давно читали в газетах, что за наем пары волов там можно легко получить пять-шесть унций золота в сутки. Мне бы следовало взять с твоего отца за эти двое суток пару сотен долларов. Само собой разумеется, что он мне столько не даст, зато обругает и раструбит на всю Калифорнию, что я скряга и живодер. Не думаю, чтобы у него было столько свободных денег, потому что в Штатах он перебивался кое-как и продал последнее, чтоб снарядиться в путь.
Джордж молча, потупив глаза, выслушал эти жестокие слова. Что ему теперь делать? Идти дальше в поисках помощи, навстречу новым опасностям, или вернуться к своим с пустыми руками? Что же тогда будет с матерью, с сестрой? Тут его взгляд остановился на лошади, привязанной поблизости к дереву. Может быть, этот человек сжалится над ним и даст ему на время хотя бы одну лошадь? Как ни тяжело было просить после всего, что он выслушал, Джордж, вспомнив бедную мать, заставил себя сделать это.
Но все было напрасно. Гослинг, живший когда-то с его отцом в одном городе, и слышать ничего не хотел об одолжении. Вместо этого он предложил мальчику купить у него лошадь.
– Много ли у тебя с собой денег? – спросил он Джорджа. – Хотя в Калифорнии мне дадут вдвое или даже втрое больше, я согласен продать тебе лошадь здесь, пусть даже за меньшую цену.
– У меня нет денег, – ответил Джордж, – но отец мой вам наверняка заплатит.
– Нет, на это я не могу согласиться, – возразил американец. – Если я или один из моих людей отправимся с лошадью в горы, то твой отец может назвать свою цену или даже вовсе не дать ничего, а я все равно должен буду помочь ему, иначе меня назовут негодяем, варваром или еще похуже. Дело прежде всего. У кого нет денег, тот ничего и не получит. На этом все, прощай. А вы, – продолжал американец, обращаясь к своим людям, – закладывайте лошадей. Мы и так тут долго простояли и проболтали, пора двигаться.
