– До свидания, доктор, – сердечно повторил Филипп де Гастин.
И двое вельмож удалились.
Зигомала еще какое-то время стоял перед подопытным, бормоча себе под нос:
– Да уж, решительно, – гипноз – прекрасная и великая наука, наука, поразительными феноменами которой когда-нибудь будет восторгаться весь мир. Читать в душе спящего человека; более того – принуждать его читать в душе вашей. Какое чудо! Подумать только, какую пользу оно может принести человечеству! Но сегодня, проведи я подобный опыт публично, меня бы объявили в сношениях с дьяволом! Ха-ха! Они все – такие невежды! Даже этот Амбруаз Паре, личный хирург короля, который не понял, что человека просто-напросто отравили. Определенно, королеве Екатерине следовало бы избавиться от всех этих псевдоученых, которые ее лишь компрометируют.
Размышляя так вполголоса, Зигомала проделывал своей стальной палочкой различные пассы над головой и телом Лоренцано.
Граф проснулся и – удивительная штука! – проснулся совершенно счастливым. Он ничего, абсолютно ничего не помнил. Он даже и не догадывался, что на несколько минут засыпал.
Действие благовоний, которые он вдохнул, и которые отныне ему следовало вдыхать ежедневно, по словам Зигомалы, должно было привести к его полному исцелению.
Граф ушел, поблагодарив армянского доктора и от всего сердца ему пообещав завтра же вернуться для продолжения курса лечения, но, возвращаясь домой, вдруг резко остановился и вскрикнул от отчаяния.
О! Зигомала насмеялся над ним со своим спасительным лекарством: несчастный почувствовал, как четвертый зуб – моляр – начал ходить взад-вперед в своей лунке, между языком и нёбом как доказательство несбыточности самых успокаивающих обещаний.
Глава VII. Монмартрское аббатство. – Екатерина де Бомон
Аббатство монахинь ордена Святого Бенедикта, основанное в 1133 году на вершине Монмартра королем Людовиком Толстым и его супругой, королевой Аделаидой, в веке шестнадцатом отнюдь не пользовалось доброй славой.
Если верить скандальным слухам и особенно Брантому, одному из главных в то время рассказчиков сплетен, вышеназванное аббатство являлось скорее рассадником весьма доступных красавиц, всегда готовых исполнить любые желания придворных вельмож, нежели, нежели святым домом, где порядочные женщины, прославляют Бога.
Одно несомненно: проводя время в своем парижском дворце, Генрих IV не стеснялся ухаживать в этом аббатстве за некой сестрой Марией де Бовилье, которая ему очень нравилась, а высшие должностные лица королевства, входившие в его свиту, встречали в этом приюте невинности не больше целомудренных женщин, чем он.
На правах беспристрастного историка, не желающего ни подвергать чрезмерным нападкам, ни защищать то, что в нашей защите и не нуждается, мы же в свою очередь, позволим себе заметить, что и при Карле IX и Генрихе III Монмартрское аббатство напоминало религиозное сообщество в гораздо меньшей степени, чем своего рода пансионат, обитательницы которого, в том числе и его услужливая директриса, пользовались всеми возможными свободами.
Стоит ли удивляться, что влюбленным мужчинам вход туда никогда не был заказан?
Местная аббатиса, Антуанетта д’Андуэн, дама весьма приятная, не признавала строгих и наводящих тоску правил; всегда делая то, что ей хочется, она и монашкам своим позволяла поступать так же.
Так, к примеру, в ее аббатстве посетителей принимали не в приемном покое, где им приходилось бы переговариваться с сестрами через решетку, что крайне неудобно, особенно когда беседа становится более оживленной, а в саду, под огромной, обвитой виноградными кустами беседкой в летние месяцы или же в роскошной гостиной в зимнюю пору.
Если же посетителям необходимо было несколько продлить свой визит, то, с разрешения игуменьи – а она в таковых просьбах никогда не отказывала, – им позволяли остаться на обед.
За общим столом, разумеется – монашкам не следует превращать кельи в частные кабинеты, но и за общим столом веселья хватало, так как обед всегда оказывался крайне изысканным. О, монашки ордена Святого Бенедикта питались очень хорошо! После же обеда гостям дозволялось прогуляться с приглянувшимися им сестрами по саду так долго, как они сами того желали.
В общем, Монмартрское аббатство представляло собой заведение во всех отношениях образцовое, за исключением разве что религиозной его составляющей, и если читатель изволит последовать туда за нами во втором часу дня 16 июня – опять же на следующий день после прошедшего в Лувре бала, то он увидит, сколь странным образом там понимали отречение от всего мирского.
Итак, шел второй час дня. Все или почти все монашки – общим числом около сорока – находились в саду, укрываясь от палящего солнца в уже упомянутой нами беседке: одни вышивали или вязали, болтая, другие читали, но большинство прогуливались группками по двое рука об руку.
Были и такие, которые о чем-то грезили, сидя в одиночестве в сторонке.
К числу последних относилась и мадемуазель Екатерина де Бомон, старшая дочь барона дез Адре, одна из самых красивых обитательниц аббатства. И самая благоразумная. Тщетно десятки молодых вельмож, привлеченных ее красотой, пытались тронуть это, казалось, высеченное из мрамора сердце – оно оставалось равнодушных ко всем их галантным атакам Его час любить еще не пробил, только и всего.
Стало быть, Екатерина мечтала о чем-то своем в сторонке, когда чья-то изящная рука сжала ее руку, в то время как небольшая головка легла ей на плечо Эта небольшая головка, миловидная и шаловливая, принадлежала мадемуазель Женевьеве д'Аджасет, ее ближайшей подруге.
– Ах! – воскликнула Екатерина, вздрогнув. – Как ты меня напугала, негодница!
– Негодница! – повторила Женевьева, надув губы. – Вот и спеши тут принести добрые вести, чтобы тебя так встретили.
– Добрые вести?
– Да. Вот, послушай, что было в записке, которую только что принес слуга моего двоюродного брата д'Аджасета, графа де Шатовилена.
Женевьева вытащила спрятанный на груди листок и вслух прочла следующее:
«Дорогая кузина!
В мое последнее посещение, неделю назад, я говорил вам, если помните, о двух итальянских вельможах, недавно прибывших в Париж, которых я обещал представить вам и вашей прекрасной подруге, мадемуазель Екатерине де Бомон. Сегодня я имею возможность исполнить мое обещание и потому предупреждаю вас, что приеду в два часа вместе с маркизом Луиджи Альбрицци и шевалье Карло Базаччо. Имейте в виду, милая кузина, что эти господа не только баснословно богаты, но и чрезвычайно умны и любезны. Что до мадемуазель Екатерины де Бомон, то ей предохранять себя от опасностей этой встречи даже не стоит, так как ее сердце разбить невозможно – факт доказанный, и не раз. Полагаю, все же, Карло Базаччо мог бы восторжествовать над этой холодностью, так как более благовоспитанного кавалера мне встречать не доводилось. Короче, мы рассчитываем приятно провести в аббатстве время и задержимся до вечера, так что до скорого. Мадемуазель де Бомон ничего не говорите – пусть наш приезд станет для нее сюрпризом.
