Марио бросил к ногам Денизы золотое экю и присоединился к брату, который отвел Пациано в сторонку.
– Вы хотели нас видеть, Пациано? – спросил Паоло.
– Да, мои юные хозяева. Госпожа Екатерина просила кое-что передавать вам, но прежде, если позволите, один совет от меня лично.
– Совет? Какой же? – спросил Марио.
– Если желаете сохранить добрую репутацию, больше не играйте с малышами.
– А что вас просила передать нам королева? – сказал Паоло.
– Королеве нужно, чтобы один из вас немедленно зашел к ней.
– За передачу – спасибо, – сухо промолвил Марио. – Что же до совета, то приберегите его для себя, мой дорогой Пациано.
И близнецы удалились, тогда как старый слуга пробормотал сквозь зубы:
– Змеиное отродье!
– Кто пойдет к госпоже Екатерине? – спросил Паоло через несколько шагов. – Ты или я?
– Я, – ответил Марио.
– Ступай… Где мне тебя ждать?
– В часовне. Там все и обсудим, сделав вид, что молимся.
– Хорошо.
Близнецы никогда не спорили – так же, как и их мысли, их желания всегда совпадали. Жаль только, что ничему хорошему в этих мыслях и желаниях места не было, в противном случае, возможно, эти два паренька со временем превратились бы в достойных мужчин.
Глава IX. Где свечи Екатерины Медичи не производят того эффекта, на который она рассчитывала
Дабы Пациано успел вернуться на его пост у потайного входа в рабочий кабинет королевы-матери, Марио и Паоло нарочно направились во дворец наидлиннейшим путем.
Когда Марио явился к Екатерине, дверь ему действительно открыл уже старый слуга и провел внутрь.
Королева сидела у окна и дремала, полузакрыв глаза.
Услышав о приходе юного шпиона, она улыбнулась.
– Как вы все-таки с братом похожи – и не различишь! Чем занимались, когда вас встретил Пациано?
– Играли в саду, ваше величество.
– Одни?
– Нет. Мы забавлялись тем, что раскачивали на качелях одного малыша.
– Какого малыша?
– Сына садовника, по-моему.
– Вы любите детей?
– Очень, ваше величество.
– Да… как кот любит мышей… чтобы их съесть! – пробормотал подслушивавший у двери Пациано.
Очевидно, все эти вопросы королева задавала Марио лишь для проформы. Какое ей было дело до того, кого или что любят сыновья Тофаны!
Внезапно она переменила тему:
– Ты ведь знаешь, Марио, где в Лувре проживает мадемуазель Шарлотта де Солерн, не так ли?
– Да, ваше величество, знаю.
– Ты понял, о ком я спрашиваю? Мадемуазель Шарлотта де Солерн…
– Одна из любимых фрейлин госпожи Елизаветы.
– Верно. Мадемуазель де Солерн к тебе хорошо относится?
– Очень.
– А тебе она нравится?
Марио посмотрел Екатерине прямо в глаза, словно в них был написан ответ на этот вопрос.
– Не больше, но и не меньше, чем любая другая фрейлина, – сказал он наконец. – Единственная персона в этом дворце, для которой я готов на все, это вы, ваше величество.
Екатерина погладила пажа кончиками пальцев по розовой щечке.
– Тогда ты поможешь мне немного разыграть мадемуазель де Солерн?
– Разыграть?
– Да-да, разыграть… Вот, открой эту коробочку. Что ты в ней видишь?
– Две свечи.
– Ты должен незаметно пробраться в спальню мадемуазель де Солерн и заменить этими свечами те две, которые стоят в подсвечнике на ее ночном столике.
– Это будет не сложно.
– Ты уверен, что сможешь сделать то, что я жду от тебя, так, чтобы тебя никто не заметил?
– Абсолютно уверен. Спальня мадемуазель де Солерн находится рядом с комнатами других фрейлин госпожи Елизаветы на третьем этаже нового павильона. Я знаю камеристку мадемуазель де Солерн – немку по имени Гретхен, – которая никогда не прочь поболтать со мной или с братом. Вечером, после королевского ужина, пока мадемуазель де Солерн будет у госпожи Елизаветы в ее гостиных, я поднимусь к Гретхен – та в это время готовит постель для своей госпожи, и когда она отвернется…
– Хорошо. Но до вечера еще далеко…
– Я сейчас же отнесу эти свечи к себе в комнату и спрячу.
– Только так, чтобы их никто не украл!
– О, не беспокойтесь. Я помещу их в сундук и запру на ключ. А что случится с мадемуазель де Солерн, когда она их зажжет?
Королева-мать надула губы в знак неудовольствия.
– Это вопрос, Марио, или мне показалось? – промолвила она.
Паж покраснел.
– Простите, ваше величество, я не хотел быть бестактным…
Лицо Екатерины смягчилось.
– Завтра ты сам увидишь, – сказала она, – во что выльется для мадемуазель де Солерн наша шутка. Но, во что бы она ни вылилась, – ни единого слова, ни единого жеста, если ты, конечно, не хочешь навсегда утратить мое доверие.
Марио поклонился. Екатерина продолжала:
– Я тоже вечером буду в гостиных, на игре короля. Как выполнишь поручение, и выполнишь успешно, дашь мне об этом знать знаком, когда я буду проходить через зал пажей, возвращаясь в свои покои.
– Как вашему величеству будет угодно.
– Подожди.
Королева-мать открыла один из ящиков шкафа, который был полон украшений – для нее сущих безделушек, так как драгоценности она никогда не носила, – взяла из него две так называемые венецианские золотые цепи
[27], совершенно идентичные, и протянула Марио.
– Это тебе и твоему брату, – сказала она. – Наденете их вечером, если все пройдет удачно. Товарищам скажете, что получили их в подарок…
– От моего дяди.
– Именно.
Вновь дружески проведя пухлыми пальцами по лицу пажа, Екатерина заключила:
– Как я рада, что у меня есть ты, малыш, который все понимает с первого же слова! Ступай. Увидимся вечером.
Марио опустил коробочку со свечами в один карман камзола, цепочки – в другой, поклонился и вышел.
Вечером в Лувре, на игре короля в фараона
[28], присутствовал весь двор. Вокруг стола, за которым рассеянно просматривал карты Карл IX, стояли герцоги Анжуйский и Алансонский, король Наваррский, герцог де Гиз, адмирал де Колиньи, маршал де Таванн, маршал де Ретц и десятка два прочих знатных вельмож.
