Пророчество кристалла сбылось быстро, и в течение следующих нескольких месяцев Морвен училась готовить, убирать и вести хозяйство – всему тому, чему не была обучена под руководством мадемуазель. Эта жизнь отличалась от того, чего Морвен ожидала, но неприятной ее нельзя было назвать. По утрам и вечерами она была занята домашними делами, а в послеобеденное время – прогулками верхом на Инире в Риджентс-парке среди дамских верховых лошадей и скакунов.
Прошло много месяцев, а Морвен все еще оплакивала Урсулу, которую знала так мало. Она оставила кристалл в укрытии и жила так же, как любая другая молодая женщина со скромным общественным положением.
По вечерам девушка часто сидела с Яго в гостиной. Он дремал, скрестив руки на животе, а она читала «Ивнинг ньюз». Однажды вечером Морвен наткнулась на статью об уэльской аристократии и была поражена, осознав, что с тех пор, как она сбежала из Морган-холла, прошел год – удивительно короткий срок, за который ее жизнь претерпела настолько серьезные изменения. В статье упоминалось имя лорда Ллевелина, но никакой личной информации приведено не было. Морвен уронила газету на колени и уставилась на огонь в камине, думая о нем и о матери.
Леди Ирэн, решила она, при всей своей красоте и могуществе была женщиной, не ведающей любви. Она не беспокоилась ни о ком, кроме себя. Она не любила ни собственную мать, ни мужа. Она пыталась исполнить свой долг перед дочерью, объясняя тайну того, что принадлежало ей по праву рождения, но это тоже было сделано без любви. Должно быть, ей жилось одиноко.
Уголь в камине уже превратился в пепел, а Морвен все думала, можно ли было устроить все по-другому. Ее отец – или человек, который думал, что им является, – должно быть, испытывал боль и унижение от ее исчезновения. Леди Ирэн с ее бегством потеряла самое драгоценное для себя – кристалл Оршьеров. Морвен подумала, что вокруг очень много боли, и ей не хотелось быть одной из ее причин.
На следующий день она все еще думала об этом. Они с Иниром, наслаждаясь необычайно теплым октябрьским днем, позволили себе более продолжительную прогулку, чем обычно. Короткий дождь, прошедший накануне, очистил воздух от угольной пыли, и они были в восторге от золотых листьев и искрящейся на солнце воды канала. Когда пришло время возвращаться в Ислингтон, Морвен остановилась у фонтана, и Инир опустил голову в воду.
Она спешилась, игнорируя любопытные взгляды и спрашивая себя, привыкнут ли когда-нибудь горожане к виду девушки верхом на упряжной лошади, причем сидящей на спине, а не в дамском седле. Поначалу взгляды лондонцев заставляли ее щеки гореть, и Морвен частенько одолевало искушение огрызнуться. Ее многократно чиненный костюм для верховой езды сразу давал понять, что она не леди. Морвен хотелось сказать, чтобы они следили за собой, но она держала язык за зубами. Последнее, в чем нуждались они с Яго, так это в том, чтобы привлечь к себе внимание.
Пока Инир утолял жажду, она прижалась лбом к его шее и высказала вслух свои мысли, в которых все еще присутствовала мать:
– Она не могла изменить то, какой была, не так ли, Инир? Я могла бы простить ее за то, что она не любит меня. И даже за то, что она сделала с Яго. Но маман пыталась отнять тебя – а ведь она знает, что значит потерять духа-фамильяра! – и этого я не прощу никогда.
Инир, с морды которого капала вода, поднял голову и фыркнул, забрызгав ей юбку. Смеясь, Морвен погладила его по спине.
– Значит, ты согласен, – сказала она. – В таком случае я больше не стану беспокоиться об этом!
Он снова фыркнул и склонил шею, чтобы легонько боднуть ее широкой головой.
– Я бы сделала что угодно, – неистово прошептала она, – что угодно, лишь бы не потерять тебя!
Огромный конь стоял спокойно, пока Морвен обнимала его за шею, и она чувствовала биение его большого сердца рядом со своим, как будто они были одним телом.
– Вижу, вы по-прежнему разъезжаете на этом гиганте! – раздался насмешливый голос позади нее.
Ужас сковал Морвен. За все эти долгие месяцы в Лондоне она не встретила никого, кто мог бы ее узнать. Но теперь…
Она медленно обернулась, прищурившись и собираясь отрицать любое знакомство, но когда поняла, кто это, перевела дыхание.
– Давид Селвин! Как вы здесь оказались?
– Я мог бы спросить вас о том же, мисс Морвен, – ответил Давид. – Ну и суматоху вы устроили! Наши отцы были в ярости. Ни одна живая душа не знала, куда вы отправились. Все месяцами обсуждали это.
Глядя в его смеющееся лицо, Морвен вспомнила, как сильно Давид понравился ей при короткой первой встрече. Он стал выше и шире в груди и плечах. На ногах под бриджами для верховой езды проступали мышцы. Он приподнял чуть поношенную фетровую шляпу и, усмехнувшись, спрыгнул с каштанового мерина.
Инир, повернув голову, спокойно осмотрел Давида, снова фыркнул и кивнул, звякнув пряжкой недоуздка.
– Похоже, гиганту вы понравились, мастер Селвин, – серьезно сказала Морвен.
– Значит, мне повезло. – Давид похлопал Инира по спине и ослабил вожжи, чтобы его собственная лошадь могла попить. – Полагаю, у нас есть что рассказать друг другу, мисс Морвен.
– Вы не выдадите меня моему отцу?
– Нет, если вы не выдадите меня моему. – Лицо Давида посерьезнело. – Боюсь, наши отношения разладились, хотя и не так радикально, как у вас с родителями.
– Если раньше вы были близки, то мне очень жаль.
Давид вздохнул и провел рукой по густым каштановым волосам. Теперь они были пострижены короче, чем Морвен помнила, и он носил небольшие усы.
– Мы не были близки, – сказал он, – но я его наследник, и мне неловко чувствовать себя отстраненным.
– Он снова женился?
– Да, на приятной вдове в два раза старше вас. Куда более подходящая партия.
– Похоже, она вам нравится.
– Она покладистая. Гораздо больше, чем сэр Уильям.
– Вы приехали в Лондон, чтобы жить здесь самостоятельно?
– С прислугой. Я унаследовал дом от матери.
Морвен погладила шею каштанового коня и, поколебавшись, спросила:
– У вас есть новости о моих родителях?
– Боюсь, хороших нет. Хотите услышать?
Она помедлила, прежде чем ответить:
– Да. Думаю, стоит.
– Давайте побеседуем за чашкой чая. И не в Риджентс-парке, где на нас смотрит весь мир.
Она испуганно огляделась по сторонам:
– Здесь есть кто-то, кто мог бы нас подслушать и сообщить в Уэльс?
– О нет, не думаю. Просто… ну, не хочу вас расстраивать.
Морвен горько рассмеялась:
– Расстроить меня? Давид, после всего случившегося я не уверена, что вы можете рассказать что-то, что расстроило бы меня.
– Это касается вашей матери.
