— И это все? — разочарованно спросила Оливия, осторожно подбираясь к краю провала и с любопытством заглядывая вниз. — Я ожидала чего-то большего…
— Сие и есть врата чистилища? — Тристан заинтересованно вытянул шею, не решаясь последовать за валькирией.
— Да! — подтвердил Хелил. — Будь они неладны.
— А где же… — начал Конрад, но его вопрос так и остался неуслышанным, ибо его перекрыл ровный гул, идущий из глубины раскрытых врат и быстро усиливающийся.
Внезапно холм содрогнулся пуще прежнего, а из провала вылетело нечто круглое и блестящее, напоминающее огромный мяч. А затем земля жирно чавкнула, смыкаясь и принимая свой первозданный вид.
Исторгнутый ею объект откатился в сторону, сминая каменное крошево, стукнул, брякнул, ругнулся — и развернулся, превратившись в девушку, облаченную в серебристые доспехи.
— Мамочка! — шокировано заверещала Ариэлла. — К нам никак опять ожившие покойники пожаловали?
— Сама ты мамочка! — радостно завопила Оливия, передразнивая подругу. — И не покойники это вовсе, а Селестина. — Она вприпрыжку сбежала вниз с холма и подхватила под локоть чудом воскресшую экзорцистку, ошалело мотающую головой и явно дезориентированную в пространстве. — Селестина, это ты?
Девушка в серебристых доспехах вскинула зеленые глаза, одаривая валькирию насмешливых взглядом.
— Я! — просто ответила она. — Черт вас всех побери, Лив, но скажи, где и как вы умудрились отыскать некроманта?
Мы слишком редко задаемся вопросом: а что ждет нас после смерти? Странно, почему мы игнорируем эту проблему, ведь узнать о форме и сути своего загробного существования желает каждый из нас. А еще каждый человек мечтает обязательно попасть в рай, соответствующий его личным представлениям об этом загадочном месте. Ах, попасть бы именно туда, где поют сладкоголосые малиновки, цветут лазоревые цветы, праведники сидят на облаках, вкушая манну небесную, а молочные реки текут между кисельных берегов! Здорово, правда? Так вот, заявляю на полном серьезе, я обязательно буду там! Вы считаете меня излишне самонадеянной? Вовсе нет. Ведь после смерти что-то обязательно должно измениться. А иначе какой вообще смысл расставаться с жизнью? И учитывая тот факт, что я жила в сущем аду… Короче, кроме как в рай, больше мне податься некуда. Но только не сейчас, а лет через… ну не будем определить их точное количество. Почему? Да все предельно ясно: я еще здесь, на Земле, со своими делами не разобралась!
В голове гудело. Земля и небо бешено вращались у меня перед глазами, вызывая тошноту. Саднил отбитый о камень локоть, немного побаливала кожа, зудевшая так, словно я переборщила с солнечными ванными. А в целом я ощущала себя на редкость замечательно. Стоп! Я же, кажется, умерла: сгорела, рассыпалась в пепел, перестала существовать! Я подняла недоуменный взор и встретилась глазами с Оливией, радостно улыбающейся от уха до уха.
— Селестина, это ты? — спросила подруга.
Мое сердце громко бухнуло, исторгая парадоксальный вопрос: я что, и правду жива? Но как же так? Неужели они сумели меня воскресить?
— Я! — просто ответила я. — Черт вас всех побери, Лив, но скажи, где и как вы умудрились отыскать некроманта?
— Я не некромант! — беззлобно улыбнулся отец Григорий. Похоже, мое сравнение ему польстило. — Я привратник! Я вернул тебя из чистилища!
В голове у меня прояснилось, и все тут же встало на свои места. Понятно — я еще не успела умереть окончательно, мою душу отправили туда, что принято считать некой зоной карантина, перевалочным пунктом между раем и адом. И пока высшие силы решали, куда меня следует переслать дальше, отец Григорий каким-то образом сумел украсть меня как у задумавшегося Господа, так и у зазевавшихся чертей. Потрясающе!
Я благодарно кивнула иерею, язвительно фукнула в перекошенное от изумления лицо Тристана, приветливо махнула рукой Натаниэлю с Ариэллой, подмигнула разом повеселевшим нефилимам и, забрав у Оливии Кото и Кайсу, привычно вложила оба клинка за уже повязанный вокруг талии оби. Мечи богини Аматэрасу вернулись к той, кто прошла очищение солнцем и отныне в полной мере стала земной аватарой своей небесной покровительницы. Вот так — теперь я снова ощущала себя самой собой. Не стригойкой Сантой Инферно, но Селестиной — Дочерью Господней! А возможно, и кем-то еще…
Браслет из сребреников Иуды благополучно обнимал мое запястье, амулет Луны отягощал шею. Серебряные доспехи, заменившие куртку и штаны, оказались неожиданно удобными. Мои клыки бесследно исчезли, будто их и не было вовсе, а короткие кудряшки отросли самым волшебным образом и вновь спускались до пояса, но теперь каждый волосок оканчивался длинной, острой иглой. Кто же я такая?
— Ты — серафим, полководец Господа! — солидно пояснил Хелил, отвечая на мой невысказанный вопрос.
— Все серафимы — шестикрылые! — бурно запротестовал Нат. — А у Сел нет ничего, даже отдаленно похожего на крылья.
Нефилим призадумался…
— В ее жилах течет не просто кровь вампиров, — скованно признался Тристан, — но и наследие старого колдуна Жиля. Поэтому, если Господь и простил Селестину, то, очевидно, по причине ее темного прошлого не дал все приличествующие серафиму атрибуты или знаки отличия…
— Темное прошлое отнюдь не является помехой для светлого будущего! Запомни это, предатель, — наставительно вставила валькирия, многозначительно показывая стригою свой увесистый кулак.
Тристан лишь недовольно поморщился, не дерзнув оспаривать столь голословное и пока ничем не подкрепленное утверждение.
— Ясно, — понимающе хмыкнула я. — Вот ведь какая досадная проблема образовалась: я светлой быть не могу, а темной — не хочу! Не хочу быть вампиром, а человеком — не могу! Меня не приняли ни в рай, ни в ад, а чистилище небрежно извергло из своих недр как некий чужеродный, не заслуживающий внимания элемент.
— И что же тебе остается? — вопросительно приподняла бровь Оливия.
— Идти своим путем! — резонно констатировала я. — Куда бы он в итоге меня ни завел.
— Милая, прости меня! — малодушно выдавил так подло предавший меня Тристан, и в его голосе я услышала целую гамму эмоций: и раскаяние, и стыд, и подспудную боязнь моей новой ипостаси.
— Прощаю! — без напряжения и какого-либо усилия над собой равнодушно ответила я. Право же, я не испытывала к нему неприязни и не собиралась мстить. Я ощущала себя его должницей, ведь однажды он спас мне жизнь, но теперь мы были квиты. Де Вильфор стал мне безразличен как мужчина, отныне нас связывал только заключенный уговор: я обязалась помочь ему захватить высшую власть среди вампиров. — Я верю в то, что ты имеешь задатки лидера и станешь истинным повелителем стригоев, гораздо лучшим, чем Андреа. Я могла бы тебя убить, но не хочу обагрять руки твоей кровью, да и к тому же ты мне еще пригодишься.
— Ты… — Бледное лицо Тристана налилось жарким пурпуром неправедного гнева. — Как ты смеешь приравнивать меня к вещи? Да ты просто исчадие рая какое-то!
