– Так, ела мать горошницу! – насупленно подтвердил Густав. – Целый чугунок…
– То-то же, – наставительно подвела итог я, – вот горох до сих пор в животе у нее и бродит!
– …! – смачно изрек староста. – А мы-то, дураки…
– Урок-то хоть из этой истории извлекли? – спросила я напоследок.
– Какой еще урок? – В окна заглянули лица любопытных зрителей.
– В столь преклонном возрасте положено кашку овсяную кушать, а не ядреной горошницей баловаться! – шаловливо хихикнула я. – Ведь при правильном-то питании нам никакой нечистый дух не страшен…
И уже много лет спустя я случайно узнала, что овсяная каша с тех самых пор стала фирменным ципелинским блюдом!
Я неторопливо шествовала по кладбищу, насвистывая песенку и помахивая корзинкой, навязанной мне благодарным старостой. Корзинку наполняли крупные ягоды отборной черники, заботливо прикрытые чистой тряпицей.
– А это еще зачем? – Я попыталась отказаться от странного подарка.
– Так призрак наш уж очень чернику любит! – Пан Штефан настойчиво совал плетеную тару мне в руки. – Берите и не спорьте! Уж больно вы девушка хорошая, жаль, если призрак вас до смерти заест. Авось наша черника вам жизнь спасет…
– Не верю! – скептично хмыкнула я.
Несколько минут мы увлеченно занимались тем, что перепихивали друг другу круглобокую корзинку, пачкаясь соком раздавленных ягод. Победа осталась за старостой.
– Ладно, – нехотя согласилась я, – так и быть, возьму.
И вот шла я сейчас между вросших в землю могил, с наигранной беззаботностью помахивая гостинцем, но на деле чувствуя себя не очень-то уютно. А не слишком ли часто я в последнее время начала посещать всякие заупокойные места? Так, глядишь, меня и в некрофилы скоро запишут. И проблема даже не в том, чтобы я сильно боялась поджидающего меня в часовне привидения, вовсе нет! Тут, скорее, вопрос принципа, ведь в Нарронской академии благородных девиц нам усиленно вдалбливали прописную истину, гласившую – призраков не существует. Вот и кому теперь прикажете верить?
Заброшенное кладбище, отнюдь не напоминающее скромный погост, поражало мрачным великолепием и пышными надгробными памятниками. Похоже, здесь раньше хоронили представителей самых прославленных и богатых рюнхенских фамилий. Из буйно разросшихся лопухов гордо вздымались стены беломраморных склепов, украшенных скорбно коленопреклоненными статуями. Роскошный камень заупокойных мемориалов пожелтел и растрескался от старости, но все равно производил поистине сногсшибательное впечатление. На фоне этих вычурных усыпальниц невзрачная часовня святой Бригитты проигрывала заметно и казалась чем-то донельзя обыденным. И ни капельки не страшным. Лихорадочно сглотнув, чтобы обуздать охватившее меня волнение, я потянула дверную створку и вступила в прохладный полумрак, царивший в часовне. Дверь за мной с грохотом захлопнулась…
– Слышь, мымра с саблями, дай закурить! – Подобная безобидная фраза в темноте почему-то всегда звучит угрожающе.
– У нас в Красногорье к курительной офирской траве относятся неодобрительно, – громко уведомила я. – Не курю. А вот в рыло могу дать. Хотите?
– Ну зачем вот так сразу прибегать к вульгарному насилию? – В хрипловатом, откуда-то смутно знакомом мне голосе призрака отчетливо слышались ядовитые нотки. – Неужели ты настолько примитивна, что способна обидеться на элементарное «мымра»?
– Нет, конечно. Поясню: вы просили закурить, а курение причиняет вред вашему здоровью, стало быть, вы жаждете причинить себе вред. Офирской травы у меня нет, но, как человек чуткий, я не могу остаться равнодушной к вашей просьбе и предлагаю вам побои, как равносильную компенсацию вреда, причиняемого вашему здоровью этим вонючим зельем.
– Философский факультет Нарронской академии благородных девиц? – с неподдельным любопытством поинтересовался призрак.
– Он!
– Группа?
– Тринадцать-а.
– Шесть лет назад?
– Ага!
– Рогнеда?
– Ырка, ты?! – потрясенно возопила я. – Сколько лет, сколько зим!
– Подруга! – Из угла склепа выплыла худенькая женская фигурка, торопливо заключившая меня в свои пылкие объятия. – Вот это встреча!
– А где же призрак, обитающий в часовне? – спросила я, жарко расцеловывая бывшую одногруппницу.
– Перед тобой, – хвастливо хохотнула Ырка. – Я и есть местный призрак!
– Офигеть! – ошеломленно резюмировала я. – Кому расскажи, ни за что не поверят!
За неимением стола мы устроили банкет прямо на крышке массивного гранитного саркофага.
– И кто там внутри? – Я с любопытством постучала по серой плите. – Поди, сама святая Бригитта?
– Она, сердешная! – с напускным смирением подтвердила Ырка.
– А посмотреть можно? – Меня безмерно интересовала внешность дамы, сумевшей пленить слепого Стрелка.
– Не стоит. – Подруга гадливо поморщилась. – Неинтересно и жутко неэстетично: с десяток костей, клочья одежды и прядь седых волос…
– Ясно. – Я сразу же охладела к святым мощам, а вопрос о захороненном вместе с Бригиттой артефакте решила пока не поднимать. – Ты ее не боишься?
– Я? – кокетливо пожало плечами поддельное привидение. – Уж скорее она меня!
Я хмыкнула. Это да, с нее вполне станется и покойницу зашугать. Помнится, в академии Ырка считалась личностью не однозначной, почти одиозной. Ее откровенно не любили за острый язычок, а по причине крайней безбашенности даже побаивались. Называли язвой и сумасшедшей. Но мы с Ыркой подружились сразу, обнаружив редкое созвучие характеров и мгновенно сроднившую нас любовь к различным злокозненным проделкам. По знатности рода подруга практически не уступала мне, происходя из влиятельной эльфийской семьи клана Синей розы. А панибратское прозвище Ырка она и вообще соглашалась терпеть лишь от меня одной, всех прочих девчонок быстренько приучив называть себя вежливо и церемонно – леди Ырканариэль. Не сумев смирить свободолюбивую дочку, эльфы пристроили Ырку в Нарронскую академию благородных девиц, надеясь, что сие строгое образовательное заведение сумеет привить хулиганистой аристократке хорошие манеры, полагающиеся благородной леди. Но не тут-то было, в академии эльфийка развернулась вовсю…
– Слушай, а что ты вообще здесь делаешь? – оживленно спросила я, наблюдая, как Ырка шустро выставляет на застеленный салфеткой саркофаг тарелку с солеными огурцами, домашнюю чесночную колбасу, сало, хлеб и штоф самогона.
– Живу! – жизнерадостно заржала эльфийка. – И совсем неплохо, кстати! Пью, ем вволю, селян мистифицирую.
Ну да, как раз в этом я и не сомневалась. Я критически оглядела подругу, сразу же подметив и ее мастерски подчерненные угольком зеленые глазищи, и белоснежную кожу, и рыжие, словно экзотический уррагский апельсин, волосы. Нужно признать, выглядела эльфийка чрезвычайно эффектно, а стройную фигурку выгодно подчеркивал шикарный, отороченный мехом саван.
