– Она находится в таком состоянии с тех самых пор, как я унес ее с княжеского двора, – сконфуженно признался дракон. – Ну я же не знал, что она настолько пуглива и подвержена обморокам. Кстати, ее вроде бы Виткой зовут. Во всяком случае, так утверждала та несносная брюнетка…
– Вот поэтому ты ее и не снес, бросил! – справедливо упрекнула эльфийка.
Трей виновато потупил глаза.
– Витка! – влюбленно повторил принц. – Какое бесподобное имя!
Кайра протестующе поморщилась.
Еще не отошедший от шока герр Отто помогал снаряжать телегу, укладывая на ее дно мягкий пуховый тюфяк. Надо же, вернулись! Да еще при этом не только утверждают, что неупокоенный маг больше не побеспокоит их округу, так и вдобавок принесли с собой красавицу, подобной которой еще не видывали во всем Эйсене! Жаль, что девушка не приходит в сознание…
– Вы телегу у меня купите! – сердобольно присоветовал отважный корчмарь, жалостливо поглядывая на спящую девицу. – Да езжайте-ка вы в Эйсенвальд! Разузнаете там про дорогу на север. Сказывают опытные пилигримы, будто в тех местах живет старая волшебница, фрау Осса, а уж она-то непременно поможет излечить вашу прекрасную фрейлейн. Вот только путь туда люди специально позабыли, потому что идет он через страшные Мариенрахские болота, в коих всякая богопротивная нечисть водится…
Но про нечисть Тай уже не дослушал.
«Пускай любовь тебя ведет,
Вращая обод колеса.
Решенье верное найдет
Лесная старая оса…» —
Он дословно вспомнил последние строки недавнего пророчества Логрина.
«Фрау Осса! Так вот о какой осе ты говорил мне, жрец! Откуда же тебе ведомы все тайны на свете?»
Но, увы, сейчас пророк находился слишком далеко, и принцу оставалось довольствоваться лишь своими скромными догадками. Он бережно уложил на мягкий тюфяк златокудрую Витку и вскочил на своего коня, приготовившись к путешествию в Эйсенвальд. В маленькой сумке, надежно прикрепленной к его поясному ремню, мирно покоилась загадочная чаша, ранее принадлежавшая магу Кристоферу. И эльф начинал подозревать, что все события, участниками которых стали он, Кайра и Трей, происходят не просто так, а являются взаимосвязанными звеньями одной длинной и запутанной цепочки. Цепочки, называемой судьбой!
Гедрон лла-Аррастиг в бешенстве разбил бесценную хрустальную вазу, неосторожно порезав пальцы. Он до крови искусал губы, призывая все известные ему проклятия на головы принца и дракона, в очередной раз сумевших успешно выпутаться из расставленных им ловушек. Подумать только – они и подружились, и в болоте не утонули, и магу-отступнику помогли, и дар от него получили, и даже от гмыря без какого-либо урона для жизни и здоровья избавиться смогли.
«Ну ничего, – чернокнижник злобно усмехнулся, не обращая внимания на розовую пену, пузырящуюся на прокушенных губах, – мы еще посмотрим, чья возьмет!» Он грубо, двумя пальцами, ухватил за тряпичную шею игрушечную фигурку Ведьмы и поднес к ней зажженную сосновую щепку…
Глава 5
До предела задрав грозящую отвалиться голову, я стояла у крыльца эйсенвальдской ратуши, сложенной из красного кирпича, и восторженно рассматривала ее золоченый шпиль, казалось упирающийся в самые небеса. На острие тонкой спицы вольготно развевался штандарт с гербом сего благородного града, изображающий белого единорога, бегущего по лазоревому полю. Знак, олицетворяющий мистическую силу могучих эмпиров!
«Вот это город, гоблины меня забери! – прочувствованно ругнулась я. – Не то что наш старозаветный Берестянск!» Меня восхищало буквально все – и вымощенная брусчаткой мостовая, и трех-, а порой даже пятиэтажные каменные дома, крытые разноцветной черепицей, и проезжающие по улицам шикарные кареты, и горделиво гарцующие всадники, при моем приближении учтиво притрагивающиеся к полям своих широкополых шляп, украшенных пушистыми плюмажами. Вот это народ, гоблины меня забери! Что же касалось Михася, то он как потрясенно раскрыл рот при въезде в ворота, так до сих пор и не мог его захлопнуть. Выпученные глаза моего непоседливого оруженосца сияли откровенной влюбленностью, красноречивее слов свидетельствуя об овладевшем им благоговении. Да, этот сказочный город – столица маркграфства эмпиров – действительно влюблял в себя с первого взгляда и не имел равных среди прочих земных чудес. На какое-то мгновение я даже пожалела, что не удостоилась счастья родиться в этом благословенном краю, но тут же устыдилась, мысленно прося прощения у зеленых полей и березовых рощ моего родного Красногорья. Эх, хорошо там, где нас нет, но ведь отчизну не выбирают!
Но сильнее всего меня пленила белоснежная громада мощного замка, с хозяйским видом нависающего над ухоженными улицами Эйсенвальда. На мой вопрос, как называется сия замечательная крепость, ухваченный за рукав прохожий взглянул немного удивленно, краешком губ испуганно шепнув едва различимое: «Сольен». И почему-то от этого, казалось бы, невинного слова на меня внезапно повеяло пронизывающим холодом смертельного прикосновения и неизбывной, подспудной горечью недавней потери. А еще магией – страшной, черной, жгучей словно укус пустынного скорпиона.
Я зябко передернула плечами и опустила глаза вниз, случайно мазнув взором по закрытым на массивный висячий замок воротам ратуши. На усиленной железными фигурными гвоздиками створке обнаружился криво приклеенный лист пергамента. Я заинтересованно подошла поближе.
«Жители Эйсенвальда! – гласила афиша. – Сегодня, ровно в полдень, состоится публичный суд над низвергнутым маркграфом Вольдемаром дер-Сольен, признанным отцеубийцей, заговорщиком и лжецом. Регент нашего государства виконт Зорган Эйсенский призывает всех эйсенцев, не равнодушных к судьбе страны, прибыть на главную городскую площадь и выступить на стороне справедливости. Спешите, спешите!»
«Ого! – иронично хмыкнула я. – Оказывается, в этом прекрасном краю все не так спокойно, как кажется на первый взгляд! Какие здесь, однако, темпераментные страсти бушуют – убийство, заговор… События воистину достойные подмостков эльфийского театра».
Я задумчиво поковыряла ногтем дужку тяжеленного замка. А в конце концов, что я теряю? Пристрастию к ротозейству я привержена ничуть не меньше всех нормальных людей. Да и свободного времени у меня полно – мы же никуда не опаздываем, а мою сиятельную персону здесь никто не знает. Значит, шанс утратить защитное инкогнито практически сводится к минимуму. Хотя мою завидную способность влипать в неприятности еще никто не отменял… Но с другой стороны, я чрезвычайно нуждаюсь в информации, объясняющей, где и каким образом можно отыскать эту загадочную фрау Оссу. Следовательно, нужно рискнуть и пойти в массы, чтобы выспрашивать, наблюдать и запоминать…
А посему я снова решительно вскочила на Орешка и едва ощутимо прикоснулась к его бокам каблуками своих изрядно запылившихся сапог. Подковы умного скакуна звонко зацокали по каменной мостовой. Заплутать в городе я не боялась – над крышами ближайших домов возвышалась серая громада храмовой колокольни, габаритами ничуть не уступающая ратуше. Внезапно бронзовый колокол, самый большой в ряду своих более скромных собратьев, проснулся от долгой спячки, намереваясь возвестить что-то важное. Тяжелый язычок его била медленно, как-то лениво качнулся из стороны в сторону, плавно набирая все увеличивающуюся амплитуду, и коснулся стенки колокола. По улице поплыл мелодичный, но вместе с тем тягуче-протяжный звук громкого удара: «Бо-о-ом-м-м».
