Множество правил было призвано позаботиться о том, чтобы лишить братьев возможности сексуального контакта как с женщиной, так и с мужчиной. Они всегда должны были покидать командорство либо парами, либо в группе, а если членам ордена приходилось останавливаться на постоялом дворе, то им запрещалось входить в комнаты друг друга. Это правило меня, надо признаться, озадачило: ведь в большинстве постоялых дворов не было отдельных комнат, нередко постояльцу предлагали разделить постель с незнакомцем. То ли монахи, сочинившие это правило, никогда не путешествовали, то ли тамплиеры могли заплатить за хорошие условия проживания в гостинице.
Распорядок дня братьев ордена копировал монастырскую жизнь. Посреди ночи они поднимались, чтобы отслужить заутреню. На рассвете они являлись на службу первого часа, а затем слушали обедню. Они прерывались еще на шесть урочных молитв и после завершения вечерни должны были хранить молчание до следующей заутрени.
Поскольку мало кто из братьев мог читать псалмы по-латыни, да и по-французски, им вменялось в обязанность только слушать чтение священника и повторять «Отче наш» тринадцать раз во время каждого урочного богослужения. В конце каждой службы братья получали какие-либо приказы или выслушивали важные объявления.
После заутрени, задолго до рассвета, тамплиеры не возвращались в постель, пока не осмотрят своих лошадей и снаряжение, не починят то, что требует починки, и не поговорят с оруженосцами о текущих проблемах. Затем они могут спать до восхода солнца.
Вместо обычных монашеских занятий — переписывания манускриптов или работы в саду и на огороде — тамплиеры почти все свободное от молитв время проводили в заботах о лошадях и оружии. Лошади требовали к себе особого внимания. Монах Одо Дейльский, сопровождавший Людовика VII во Втором крестовом походе, был поражен тем, как тамплиеры, сами умиравшие с голоду, кормили своих коней. Устав содержал инструкции, касающиеся кормления и тренировки лошадей, а также военных упражнений самих тамплиеров. Напротив лондонского Темпла располагалось поле, на котором братья могли упражняться в метании копья и иных воинских искусствах, так что поддерживать необходимую форму должны были не только члены ордена, несущие службу на Святой земле.
Храмовник находился в строгом подчинении магистру, и этим орден не отличался от монастыря или современной армии. Почти на любое действие требовалось дозволение начальника, и все приказы брат должен был исполнять немедленно и со словами «De par Dieu», что означает «Именем Господа».
Одна из уступок, которые вынуждены были сделать авторы последних разделов устава, касалась игры. Азартные игры занимали второе место среди любимых развлечений средневековых воинов, а поскольку тамплиеры давали клятву соблюдать целомудрие, то о развлечении, занимавшем первое место, речи не шло. Правило 317 устанавливало пределы ставок для членов ордена. Похоже, авторы этого правила исходили из идеи, что тамплиер должен играть, практически ничем не рискуя. Поскольку члены ордена дали клятву бедности, то денег у них вообще не было, а к тому же они не имели права ставить на кон что-либо ценное, например седло. Разрешалось рискнуть колышками для шатра, свечными огарками или изношенной тетивой арбалета. Шахматы и триктрак находились под полным запретом.
В то же время тамплиеры выросли в обществе, где азартным играм предавались все, и тот факт, что устав оказался вынужденным хоть в малой степени учесть это, показывает, насколько глубоко обычаи рыцарской жизни проникли в психологию людей, решивших вступить в монашеский орден.
Как уже говорилось, между образами жизни тамплиера на Востоке и в Европе была заметная разница. Если исключить Пиренейский полуостров, братья ордена, жившие в различных командорствах и небольших общинных домах, никогда не участвовали в сражениях. Их жизнь весьма напоминала ту, которой жили монахи по соседству. Обязанности таких тамплиеров сводились главным образом к набору новых членов ордена для отправки в Иерусалим или Акру и к поиску средств для обеспечения этих операций.
В Париже и Лондоне некоторые братья становились служащими королевского казначейства, но мы по сю пору знаем лишь несколько имен таких тамплиеров и понятия не имеем о том, кем они были и что с ними стало. Думаю, это связано с тем, что большинство храмовников принадлежало к иному общественному слою, нежели их наниматели. Даже рыцари в белом облачении, как правило, были выходцами из нетитулованной знати, а сержантом ордена имел право стать любой свободнорожденный мужчина. Поэтому, за редким исключением, представители высшей знати видели в парижских и лондонских тамплиерах всего лишь государственных служащих.
Впрочем, попытаемся дать портреты нескольких братьев ордена, опираясь на сведения из различных грамот.
Довольно необычным является предусмотренное уставом право (правила 65 и 66) принимать в орден так называемых светских рыцарей на ограниченный срок. Одним из таких тамплиеров был некий рыцарь по имени Юбер де Боже. Я не нашла подтверждения связи этого человека с Великим магистром Гийомом де Боже, но исключить такую связь не могу. Во многих родах существовала традиция поддерживать выбранный духовный орден на протяжении нескольких поколений.
Юбер был сыном Гитара де Боже из Бургундии и Люсьены де Рошфор. Точная дата его появления на свет неизвестна, но событие это произошло между 1115 и 1120 годом. Решив участвовать во Втором крестовом походе с Людовиком VII, он намеревался отправиться на Святую землю вместе со своим тестем Амадеусом III Савойским, но однажды ночью ему было видение, убедившее его в необходимости ехать туда в одиночку. Остается не совсем ясным, о какой беде предупреждало Юбера видение. Амадеус III, приходившийся дядей Людовику VII, вел с собой большую армию. Вместе с Людовиком он претерпел неприятности во время перехода через Анатолию, а также оказался среди тех, кто выдвинулся слишком далеко вперед, что привело к значительным потерям армии Людовика в Турции. Но сам Амадеус пережил поход и умер на Кипре от лихорадки.
Юбер отправился в Иерусалим один и там вступил в Орден тамплиеров, хотя и был женат. Либо он заявил, что холост, либо попросил принять его на условленный срок, солгав при этом, что его супруга не имеет ничего против. Похоже, что Юбер оставался в ордене лишь до конца крестового похода, поскольку в 1150 году он уже снова был в Бургундии. Не исключено, что он сопровождал Великого магистра Эверара де Барра, который как раз в это время вернулся в Европу.
В 1137 году Гишар, отец Юбера, стал монахом Клюнийского аббатства (близ Макона в Бургундии), и Юбер проявлял большую активность в этих местах, охраняя покой и избавляя население от разбойников и грабителей. Эверар, по-видимому, сожалел о том, что такой славный сподвижник покинул орден. Настоятель обители Петр Преподобный всей душой был за изгнание сарацин со Святой земли, но разбойники Бургундии, хоть и называемые христианами, находились ближе и представляли непосредственную угрозу ему и монахам его аббатства. Петр написал Эверару, умоляя его позволить Юберу покинуть ряды тамплиеров, дабы он мог продолжать благородное дело защиты Клюни и прилегающей территории. Такова еще одна причина, заставляющая меня предположить, что Юбер был лишь временным членом ордена: настоятель Клюнийского монастыря не стал бы добиваться, чтобы кто-то нарушил клятву верности духовному ордену. Однако, если Юбер обещал служить этому ордену определенный период времени, но покинул его до истечения оговоренного срока, Петр мог полагать свою нужду в таком защитнике более острой, нежели нужда в нем тамплиеров.
