Легко понять возбуждение ученых, которым попали в руки эти свитки. Хотя налицо было определенное сходство изложенных в них религиозных идей с идеями гностиков и зороастрийцев (последователей Заратустры, иранского пророка VI века до н. э.), еще большим было их совпадение с этическими и мистическими элементами новозаветного раннего христианства, вплоть до фигуры «Учителя Праведности», его вторичного появления в конце времен и спасения тех, кто следует его учению. Вскоре существование неизвестной секты, создавшей эти свитки, было объявлено доказательством полной исторической реальности Христа и его первых последователей. И поскольку профессор Сукеник выдвинул предположение, что эти свитки созданы ессеями, а де Во, на основании своих раскопок, назвал Кумран местом их создания и центром ессейской общины, то представление о том, будто кумранские ессеи были прямыми предшественниками ранних христиан, а Кумран — важнейшим очагом протохристианства, утвердилось окончательно.
Как я уже говорил, эта «кумрано-ессейская гипотеза» господствовала в науке в течение почти тридцати лет. Но тем временем обнаруживались и изучались все новые и новые свитки и их фрагменты, и постепенно стало ясно, что материалы «ессейского» происхождения составляют лишь небольшую их часть. Значительно большую долю собранного исследователями «кумранского архива», как оказалось, составляли не столько произведения ессейского характера, сколько документы библейского толка — копии библейских книг (несколько отличные от канонических) или их переводы на арамейский и даже греческий языки, а также апокрифы (то есть книги, не вошедшие в библейский канон) и псевдоэпиграфы (книги, авторство которых приписывается тем или иным упоминаемым в Библии лицам, — например, «Завещание Нафтали» или «Речения Моисея» и т. п.). Общая картина стала исподволь меняться — совокупность Кумранских рукописей все больше выглядела как «библейская библиотека» самого широкого профиля с изрядным вкраплением «ессейских» материалов, а вовсе не как собрание чисто «ессейских» творений. В целом это собрание текстов проливало новый свет на историю иудаизма — стало очевидно, какое большое, пестрое и противоречивое множество библейских прочтений, трактовок и версий существовало в тогдашней еврейской среде, какие разноречивые идеи, концепции, мысли сталкивались в еврейском коллективном уме, какие основные течения «вываривались» в этом бурлящем духовном котле.
Первым, кто высказал сомнения в чисто ессейском характере Кумранских рукописей, был Норман Голб. Исходя из определенных палеоэпиграфических соображений, он заявил, что в написании свитков, найденных в пещерах вокруг Кумрана, участвовало не менее 150 писцов — число, намного превышающее все приведенные выше археологические данные о количестве жителей Кумрана.
Надо сказать, что вопрос о «писцах Кумрана» тоже оказался довольно запутанным и противоречивым. Представление о том, что найденные в пещерах свитки писались в Кумране, возникло после того, как де Во и сопровождавший его Хардинг нашли в одном из раскопанных ими помещений вделанный в пол глиняный кувшин, похожий на те, в которых в пещерах хранились рукописи, а в другом помещении — обломки деревянных столов и целых пять чернильниц. Все это и было объявлено доказательством того, что свитки Мертвого моря писались в этом втором помещении (которое, как уже говорилось выше, получило название «Комнаты писцов»), а затем помещались в глиняные кувшины и относились в пещеры для хранения. Поскольку пол в помещении с кувшином датировался I веком н. э., то есть периодом, близким к временам Иудейской войны, или «Первого восстания», то и рукописи были первоначально датированы первым веком. Дополнительным подтверждением этой датировки стали найденные де Во и Хардингом в том же помещении старинные монеты.
Однако последующие раскопки как в самом Кумране, так и в соседних местах, в частности — в Иерихоне, поставили под сомнение эти выводы де Во. Пресловутый пол в первом помещении оказался настланным на более древний, засыпанный в конце I века до н. э. и затем расчищенный. Найденный там кувшин относится к этим более древним временам, поскольку совершенно аналогичный кувшин, твердо датируемый концом I века до н. э., был найден Рахелью Бар-Натан в развалинах Иерихона. Другие кувшины, найденные де Во, хотя и относятся к I веку н. э., но, по признанию самого де Во, не предназначались специально для хранения свитков и потому не могут свидетельствовать, что свитки писались именно в I веке н. э., а не раньше. Из пресловутых пяти чернильниц (именно это необычное количество чернильниц в одном месте когда-то и заставило де Во заговорить о специальной «Комнате писцов» в Кумране) три оказались, как выявил более поздний анализ, принадлежащими к III веку н. э., то есть ко временам, когда никакой кумранской общины уже наверняка не существовало. И наоборот, монеты, найденные де Во и Хардингом, оказались более древними, относящимися к I веку до н. э. На то же, более раннее время указывают данные палеографического анализа Кумранских рукописей (например, Ада Вардени доказала, что в кумранских текстах нет того способа написания букв — специфического полукурсива, — который был характерен для I века н. э.), а также радиоуглеродного метода их датировки.
Любопытно, что хотя все эти факты стали со временем известны де Во, он ни разу не упомянул их в своих выступлениях и статьях последующих лет. Данные его собственных раскопок, как мы уже говорили, до сих пор не опубликованы полностью, и трудно понять, почему он так упорно датировал все свои находки именно I веком н. э., несмотря на все противоречия этой датировки с новейшими данными. Возможно, то была ошибка, возможно, какую-то роль сыграл тот факт, что I век н. э. очень хорошо знаком историкам — это время подробно описано Иосифом Флавием и другими тогдашними авторами, тогда как I–II века до н. э. — это «темные века» иудейской истории. Но не исключено также, что датировка Кумранских рукописей I веком н. э. была продиктована де Во его подсознательным стремлением доказать историчность Иисуса Христа: уж очень хорошо ложился «Учитель Праведности» на его образ. Как бы то ни было, Грег Дудна, который суммировал все эти споры в своей обзорной статье «Передатировка Кумранских свитков» (2004 год), в конце статьи заключает, что все имеющиеся сегодня данные приводят к решительному выводу: Кумранские свитки были написаны не позднее конца I века до н. э., то есть почти за столетие до Иудейской войны.
Несколько более точную дату предлагает упоминавшийся нами выше Майкл Вайз, проделавший специальный анализ скрытых намеков в тексте этих свитков. Вайз пришел к выводу, что шесть таких намеков относятся к людям и событиям, существовавшим или имевшим место во II веке до н. э., двадцать шесть — к людям и событиям I века до н. э. и нет ни одного, который относился бы ко времени позднее 37 года до н. э. На этом основании Вайз заключает, что «почти 90 процентов всех „ессейских“ рукописей Кумрана были написаны (или переписаны) в первом веке до нашей эры, причем 52 процента из них — в десятилетие между 45 и 35 годами до н. э. Потом это занятие буквально обрывается. Несомненно, тут таится какая-то загадка, требующая разрешения».
Одно из возможных решений этой загадки предложил иерусалимский ученый Стивен Пфанн, один из главных дешифровщиков Кумранских свитков. Он выдвинул предположение, что ессеи жили в Кумране (и, по его мнению, писали там свои рукописи) лишь до землетрясения и пожара 31 года до н. э. Потом они переселились в Иерусалим по приглашению царя Ирода и, возможно, снова вернулись в Кумран с началом Иудейской войны. В промежутке же, соглашается Пфанн, там могли временно жить ремесленники и сезонные рабочие, а может, даже и вельможи. Этим, по Пфанну, объясняется противоречивость кумранских археологических данных. Пфанн, как видно из его гипотезы, упорно хочет сохранить авторство Кумранских рукописей за ессеями. Но Дудна в своем обзоре приходит к несколько иным выводам. «Не вступая в противоречие со всеми имеющимися сегодня данными, — пишет он, — можно думать, что главная или, во всяком случае, значительная часть этих текстов была импортирована в Кумран, то есть доставлена извне, тогда как некоторые действительно могли быть составлены на месте… Что касается их обнаружения в пещерах, то тут могут быть три объяснения. То могло быть постоянное хранилище, вроде так называемой „генизы“, откуда свитки и не планировалось изымать, — они просто складывались там, поскольку представляли собой священные тексты, которые у евреев, даже устарев или придя в негодность, не уничтожаются, а хранятся в особом помещении. Либо же это было своего рода действующее книгохранилище, которым пользовались до тех пор, пока война или другое бедствие не нарушили прежний порядок жизни и не заставили его забросить. Либо же, наконец, свитки могли спрятать там во время той же войны, а спрятавшие их люди уже не смогли за ними вернуться, потому что были убиты или изгнаны. А возможно, что каждое из этих объяснений приложимо к различным пещерам». И далее Дудна, подобно Вайзу, указывает на еще одну загадку Кумрана: «Любопытная деталь состоит в том, что в одних пещерах, более удаленных от самого Кумрана, свитки находились в кувшинах, а в других, расположенных ближе, они были разбросаны как бы наспех. Но при этом во всех пещерах были найдены свитки самого разного рода и относящиеся к разным датам. Как это истолковать? Не знаю и не думаю, что кто-либо из кумрановедов может предложить ответ».
