Отметим в качестве курьеза некую противоположную программу из одной средневековой поэмы, своего рода контрзаповеди, «сатанинские заповеди», как называли их современники. Приводим их дословно: «… Не соблюдайте закона нигде и никогда; не храните верности своему сеньору, предавайте и продавайте честных людей; возвышайте зло и принижайте добро; издевайтесь над бедняками; у сирот отнимайте наследство, у вдов – их долю; поддерживайте разбойников и убийц; помогайте оскорблять святую церковь; избегайте священников, обижайте монахов; бросайте в грязь детей; бейте и травите стариков; лгите и приносите ложную присягу…»
Что это? Черный юмор? Отнюдь. Все – на полном серьезе. Откуда взялась эта программа негодяев, эта проповедь отверженных? По-видимому, из реальной жизни, из противопоставления неких идеалов горькой действительности. Несколько примеров – и все становится ясным.
Итак, главная забота рыцаря – охрана церкви. Но…
..Рауль де Камбре вихрем промчался по Вермандуа. Встретилась церковь – он ее разоряет, встретился монастырь – сжигает. Верный вассал и друг умоляет о милосердии: в монастыре живет его мать. Рауль неумолим – вассал получает взбучку за строптивость. Пируя на пепелище, рыцарь восклицает: «Отрекаюсь от Бога!..»
Это эпос, а вот исторический факт. Людовик VII, король Франции, карая непокорного вассала, опустошает его земли. Часть обитателей города Витри, спасаясь от головорезов короля, пытается укрыться в церкви. Людовик сжигает церковь вместе с находившимися в ней тысячью тремястами прихожанами…
Не менее важная задача рыцаря – защищать слабых и угнетенных, иначе говоря, народ. Вот как смотрит на осуществление этой задачи славный рыцарь-поэт, Бертран де Борн:
Люблю я видеть, как народ,
Отрядом воинским гоним, Бежит,
спасая скарб и скот, А войско
следует за ним…
И далее:
Любо видеть мне народ
Голодающим, раздетым,
Страждущим, необогретым!
Пусть мне милая солжет,
Ежели солгал я в этом!..
Нет, рыцарь, по-видимому, не солгал, если ему «мужики… только нищими… любы». (Там же.)
Охрана церкви и любовь к родине обязывают рыцарей бороться с неверными, врагами христианства и отчизны. И благочестивые рыцари стремятся выполнить эту заповедь. При взятии Антиохии они истребляют около десяти тысяч мусульман; при взятии Иерусалима – почти все мусульманское население города, свыше семидесяти тысяч человек, не исключая женщин и детей. Но…
Но не редки случаи, когда те же рыцари-христиане из соображений материальной выгоды заключают союзы с неверными и даже устраивают с ними совместные налеты на своих «братьев»-христиан!
Долг рыцаря – верность сеньору. Кто мог бы с этим спорить?
Должен вассал пострадать за сеньора, Должен терпеть и тяжкий жар, и холод, Должен терять и волосы, и кожу…– утверждает автор «Песни о Роланде».
А вот образцы вероломства рыцаря по отношению к сеньору из «Свода феодального права» XIII века:
«Нельзя бросать сеньора в бою; оставлять его на поле боя раненым; оскорбить его действием; совершить прелюбодеяние или попытаться склонить жену или наложницу сеньора к прелюбодеянию; лишить чести или покуситься на честь дочери, внучки, невесты сына, сестры сеньора; сознательно выдать тайну сеньора…»
Ясно, раз подобные действия оговариваются, значит, они имели место в реальной жизни. И действительно, примерам этого и в эпосе, и в хрониках XII– XIII веков нет числа.
Приведем один из них.
Однажды владетельного сеньора, хозяина замка Фрауенбург, «навестили» два его вассала – Пильгрим и Вейнгольд. Удалив под благовидным предлогом дворню сеньора, «гости» схватили его, связали, нанесли несколько ран и заточили в башню замка. Попытки друзей освободить сеньора оказались бесплодными. Больше года протомился несчастный, ежедневно ожидая смерти, пока его родственники не собрали денег на выкуп…
Не станем задерживаться на «правдолюбии» и «щедрости» рыцаря; заметим лишь попутно, что нарушение слова было повседневным явлением, а «щедрость» зачастую становилась оборотной стороной грабежа и стяжательства. Характерно, что крестоносцы не скрывали главной цели похода на Восток – обогатиться за счет «неверных»; так, например, считавшийся «бессребреником» Танкред вывез из Иерусалима шесть телег серебра.
И, наконец, последняя заповедь: везде и повсюду рыцарь должен бороться со злом и защищать добро. Что и говорить, заповедь прекрасная; беда лишь в том, что «добро» для одного почти неизбежно оказывается «злом» для другого. То же разграбление Иерусалима или Константинополя принесло великое множество «добра» (в прямом и переносном смысле) крестоносцам и одновременно стало величайшим злом (без кавычек) для потерпевших. Да и, кроме того, если даже рассуждать с точки зрения одной стороны (рыцарей-христиан), то очень часто то, что начиналось с «добра», заканчивалось безусловным злом. Так получилось, например, с упомянутым выше орденом тамплиеров; он был создан в качестве братства для охраны и защиты паломников-христиан, а затем, награбив горы богатств на Востоке, превратился на Западе в ростовщика-кровопийцу для тех же христиан.
Впрочем, судьба тамплиеров, равно как и другие отмеченные теневые стороны деятельности рыцарей, не должна настраивать читателя на пессимистический лад. Нам лишь хотелось показать, что реальная жизнь в своем многообразии всегда много шире любой заповеди, что от идеи до ее претворения тогда, как и теперь, лежало огромное расстояние. Но отсюда вовсе не следует, что сама рыцарская идея изначально лишена возвышенности и благородства, что все рыцари оказывались на поверку богохульниками, клятвопреступниками и злодеями; в их деятельности, несомненно, много искреннего, достойного оставить добрую память и добрые традиции в жизни европейского общества. Именно об этом говорит классический средневековый эпос: ведь если был презренный предатель Гуенелон, то был и стойкий рыцарь Роланд, погибший за «милую Францию», свою эпическую родину. Не случайно почти каждый рыцарь избирал себе прототип, которому поклонялся и поведению которого стремился следовать. Так по всему Западу распространился «Культ Девяти Бесстрашных», в число которых входили три язычника, три иудея и три христианина, а именно: Гектор, Цезарь, Александр; Иисус Навин, Давид, Иуда Маккавей; Артур, Карл Великий, Готфрид Бульонский. И что за беда, если здесь наряду с историческими персонажами фигурировали эпические герой? Поклонение рыцарям Круглого стола из славной когорты полумифического короля Артура оказывалось не менее действенным, чем восхищение вымышленными паладинами крута реально существовавшего Карла Великого. И если рыцарь вдруг вел себя недостойно, забывая избранный прототип и нарушая кодекс чести, то это не всегда сходило ему с рук: практиковался особый обряд «разжалования рыцаря». Запятнавшего себя возводили на эшафот, помещали верхом на бревно, голову обливали горячей водой, чтобы «смыть» прежнее посвящение, а оружие и щит ломали и топтали ногами. В таком виде обряд сложился к началу XIV века; во времена, описанные Пастуро, он производился еще проще.
