Но теперь пиратам этого показалось мало. Они стали проявлять повышенный интерес к Красному морю, нанося урон торговле между Индостаном и Аравийским полуостровом. Жоасми захватили четыре корабля, шедших из Сурата с грузом на один миллион двести тысяч рупий, и вырезали всю туземную команду. Из Бомбея была послана экспедиция с требованием возместить потерю суратских кораблей. Но Хасан, шейх Рас-эль-Хайма, после долгих переговоров не только отказался сделать это, но и потребовал право грабить индийские суда на законном основании, выдвигая весьма странные доводы: если англичане будут защищать свои корабли, то арабам, видите ли, не достанется никаких трофеев.
Этот район тоже не был обойден пиратскими вылазками
Уже через год жоасми регулярно совершали опустошительные набеги на индийское побережье и нападали на торговые суда, подходя к Бомбею на семьдесят миль. Они объединились с силами пирата Ангриа и начали захватывать такие трофеи, каких не знали прежде. Флот пиратов был просто колоссален – шестьдесят четыре боевых доу и множество мелких судов. Общая численность команд превышала семь тысяч человек. Самые крупные доу великолепно подходили для морских сражений. Их корма находилась выше, чем борта фрегатов, что позволяло пиратам захватывать большие суда своим излюбленным способом, беря их на абордаж. Многие доу имели на вооружении пушки, из которых обстреливали неприятеля.
Разгромить жоасми удалось только в 1819 году, когда во главе флота компании поставили сэра Гранта Кейра. Его эскадра состояла из полудюжины крейсеров, также в нее входили пятидесятипушечный «Ливерпуль» и двадцатишестипушечный «Иден». Сухопутные силы насчитывали 1600 европейцев и 1400 местных солдат. К этому флоту присоединился король Омана Сейид Саед с тремя кораблями из Маската и 4000 арабов.
Экспедиция оказалась скоротечной и успешной. Кейр разрушил до основания все крепости на Пиратском Берегу и уничтожил корабли. Этим он положил конец пиратским бесчинствам и преступной халатности бомбейских властей. Случаи нападения пиратов бывали и потом, однако теперь они связывались исключительно с незаконной перевозкой невольников из Африки в Азию. За каждым нападением неизбежно следовали суровые карательные меры индийских властей, правивших теперь твердой рукой.
Сумерки эпохи флибустьеров
Малайский архипелаг стал последним оплотом пиратства. Разгром местных банд положил конец разбойничьему промыслу в том виде, в котором он существовал не одну тысячу лет. Однако то здесь, то там, далеко от торговых путей, на островах и атоллах Тихого океана горстка белых людей продолжала заниматься гнусным ремеслом еще какое-то время. Это были отбросы цивилизованного общества – беглые австралийские каторжники, китобои, мятежные матросы. Наряду с миссионерами они взяли на себя задачу приобщения простодушных туземцев южных морей к белой цивилизации.
Метаморфозы «Черного птицелова»
Некоторые из этих измельчавших наследников великой традиции присваивали себе громкие цветистые имена своих предшественников или даже чикагских гангстеров: Пончи Билл, Иоахим Ганга, Пэдди Коуни и Джо Бэрд. Но самый выдающийся из них носил простое имя – Хэйс.
Поначалу Хэйс появился в южных морях вовсе не как пират. Он являлся членом небольшой концертной труппы, выступавшей в Новой Зеландии. Но их дело лопнуло из-за восстания маори, и Хэйс сменил поприще музыканта на стезю контрабандиста, торгуя оружием и боеприпасами с мятежными островитянами.
Потом он заделался «черным птицеловом», а именно: промышлял на островах, удаленных от торговых путей, заманивая на борт своего судна «Ленор» ничего не подозревавших туземцев и вывозя их на Самоа или какой-нибудь другой остров, чтобы продать плантаторам, нуждающимся в рабочей силе. Имя его было на слуху от Австралии до Сан-Франциско, и правительства многих стран не жалели сил, стараясь схватить его. Но птицу такого полета поймать оказалось непросто. Он долго водил за нос преследователей, но все же в 1875 году испанцы схватили Хэйса и бросили в манильскую тюрьму. Там он принялся усердно изучать богословие и превратился в ревностного католика.
Наблюдая за спасением заблудшей души, епископ Манильский пришел в умиление и пустил в ход свое влияние, чтобы вызволить Хэйса из заточения. Однако, оказавшись на свободе, тот опять принялся за старое, и даже более рьяно, чем прежде.
Вторично его арестовал британский консул на Самоа по обвинению в пиратском набеге. Хэйса задержали до прибытия британского военного корабля, который должен был доставить его на суд в Австралию. В ожидании корабля Хэйсу позволили свободно разгуливать по острову, и он быстро снискал себе популярность как устроитель пикников и душа компании.
Тем временем на остров прибыл некий капитан Бен Пиз – еще один негодяй, бесчинствовавший в южных морях. Хэйс и Пиз являлись давнишними собратьями по пиратскому ремеслу, но, встретившись столь неожиданно, почти сразу же жестоко разругались. Консул весьма обрадовался такому повороту, ибо корабль Пиза являлся для Хэйса единственным средством побега.
И вот однажды утром капитан Пиз, сказав «прощай» своим друзьям, отбыл в неизвестном направлении. А спустя несколько часов обнаружилось исчезновение Хэйса. Только тогда до консула дошло, что перебранка между бандитами была частью их коварного замысла.
Больше у Хэйса не возникало трений с законом. Он принял смерть от руки скандинавского пирата, который огрел его тяжелым веслом по голове и выбросил за борт.
На палубе «работорговца»
Пираты на ниве работорговли
Почти все последние представители пиратов являлись американскими работорговцами. Еще в 1808 году в Соединенных Штатах приняли закон, запрещающий ввоз рабов в страну и работорговлю. Но сорок лет этот закон существовал только на бумаге, и лишь потом стали делаться попытки применить его на практике. В середине столетия работорговля приобрела огромный размах. Было подсчитано, что в 1859 году в страну ввезли не менее пятнадцати тысяч негров – самое большое число за все годы. Стоили рабы так дорого, что, даже если удачной оказывалась лишь третья экспедиция, выгода все равно была огромной. В основном торговцами «черной костью» – так называли негров – являлись выходцы из северных штатов.
В 1861 году, когда началась гражданская война, президент Линкольн принял суровые меры против работорговцев. Тогда козлом отпущения стал некий капитан Натаниэл Гордон, житель Портленда, штат Мэн, командовавший собственным судном «Эри». Гордон успел совершить лишь три плавания. В четвертый рейд его судно подверглось тщательному досмотру и аресту близ западного побережья Африки. Операцию эту осуществил американский корабль «Могиканин». На борту нашли 967 негров. Их отправили обратно в Монровию, однако пиратский корабль был так набит невольниками, что за время короткого плавания умерло три с лишним сотни чернокожих бедняг. Гордона препроводили в Нью-Йорк, где ему было предъявлено обвинение в пиратстве, мерой наказания за которое являлась смертная казнь.
