Вмешательство министра юстиции.
Господин министр юстиции Схинас, узнав о происходящем, облачился в парадный мундир и отправился в зал суда в сопровождении своих советников, секретарей и отряда жандармов, поскольку опасался, что его обвинят в нерасторопности в деле, касавшемся жизни двух ветеранов войны за независимость. Он лично без каких-либо предварительных обсуждений продиктовал смертный приговор двум обвиняемым и велел судьям его подписать. Полизоидис и Терцетис отказались. Министр настаивал. Полизоидис с негодованием воскликнул: «Подписывайте этот приговор моей кровью, моя рука никогда для этого не сгодится». «Мое тело в Вашем распоряжении, – добавил Терцетис, но Вы не властны над моей совестью.» Мы живем не во времена мучеников, – ответил министр с холодной иронией. Спокойно займите свои места. «никогда, никогда!», – отвечали мужественные магистраты. – Нас могут заподозрить в пособничестве вам». Тогда по приказу министра на них набросились жандармы, и, толкая их прикладами и порвав в клочья одежду, водворили на места, там насильно усадили и встали рядом.
Приговор подписан.
В конце концов смертный приговор был подписан только тремя судьями, а министр юстиции приказал его опубликовать.
Его публикация.
В тот самый миг двери зала открылись. Толпа с нетерпением устремилась туда, желая знать исход этого незабываемого процесса, но была ошеломлена тем, что неприкосновенность правосудия была попрана присутствием сбиров
[197]. Вид председателя отнюдь не способствовал ее успокоению. Его лицо выражало крайнюю степень уныния, глаза были наполнены слезами, и он, казалось, нес в своем сердце всю тяжесть всеобщего горя.
Произведенный им эффект.
Наконец грефье
[198] громко зачитал приговор. Как только толпа услышала, что Колиопулос и Колокотронис приговорены к смерти, она, не дожидаясь окончания чтения приговора, дружно устремилась вон из зала с протяжным стоном, выражая свое возмущение неодобрительным ропотом.
Смягчение наказания.
Через пять дней король смягчил наказание, заменив смертную казнь 20 годами тюрьмы.
Что касается остальных капитанов, то все они были отпущены на свободу за исключением Генеоса Колокотрониса, оставшегося в тюрьме ожидать решения своей участи*
[199].
Таков был исход этого знаменитого процесса, таково было поведение господина министра юстиции. Европа будет судить о нем в зависимости от его заслуг перед ней, но приведенные нами факты неслыханны в анналах юриспруденции.
Полизоидиса отстраняют от должности.
Что касается Полизоидиса, он был реабилитирован в общественном мнении. Прошлое было забыто, и все только и говорили что о его смелости и твердости в этих обстоятельствах. Но правительство было очень недовольно его поведением. Он был отстранен от должности, а по его делу было приказано начать следствие.
Увольнения.
После этого процесса Маврокордатос был наказан за интерес, проявленный к обвиняемым. Он был уволен со своего поста и назначен министром при прусском и баварском дворах. В министерстве иностранных дел его сменил господин Ризос. Таким образом регентству удалось составить однородное министерство. Всех его членов отличало сходство мнений, принципов и политической ориентации. Это было полностью французское министерство. Что же до английской партии, то она была опозорена и отстранена от дел.
В этом проявилась вся слабость регентства и его сомнительная и изворотливая деятельность, лишенная достоинства и свободы и тащившаяся в хвосте то одной, то другой из двух морских держав, не принимая твердого и решительного характера. Необходимо признать в этом либо недостаток смелости, либо преступное пренебрежение интересами Греции.
IX. Беспорядки в Греции
Вторжение Тафиля Бузи
[200].
В то же самое время по всей Греции вспыхнули серьезные беспорядки. Уже давно глухое недовольство царило по всей стране среди ветеранов бывших иррегулярных войск. Регентство их распустило, не заботясь об их дальнейшей участи. Голодные, без крова, в лохмотьях, многие из этих борцов за независимость перешли границу и попытались поступить на службу к туркам. Но те отказались от их услуг. Доведенные до отчаяния и будучи не в состоянии обеспечить себя пропитанием, они решили заняться разбоем. Они разделились на две банды. Одна поставила во главе брата знаменитого разбойника Тафиля Бузи, перешла границу и опустошила всю Восточную Грецию. Национальная гвардия тотчас пустилась за ними в погоню и, благодаря бдительности и расторопности, сумела изгнать их с греческой территории.
Нападение разбойников на Фокиду.
Другая банда рассыпалась по Фокиде и Локриде. Прежде чем разорить эти две провинции, бандиты пересекли Лепантский залив и продвинулись вплоть до Патр. Правда, правительству удалось от них отбиться, но оно не в состоянии и до сего дня помешать их непрестанным набегам.
Беспорядки в Мани.
Более тревожные беспорядки вспыхнули в Мани.
Реформы, которые регентство собралось там провести.
Прибыв в Грецию, регентство взяло себе за правило никогда не прислушиваться к пожеланиям нации в отношении готовившихся реформ. «нельзя идти на сделку с дурными принципами», – говорило оно. Следуя этой максиме, оно предприняло множество радикальных реформ по своему произволу. Успех его воодушевил, и оно решило следовать тому же принципу и в отношении Мани.
Башни и монастыри.
Этот край изобилует укрепленными и вооруженными башнями, которые построены на небольшом расстоянии друг от друга. С незапамятных времен они служили оборонительными сооружениями воинственным жителям этой провинции как во время частых войн между собой, так и в борьбе с претензиями властей.
Регентство приказывает их снести.
Решив положить конец такому положению дел, которое, в самом деле, могло иметь пагубные последствия для едва начинавшей организовываться страны, регентство отдало приказ о сносе этих башен, а также всех монастырей этой провинции.
Маниаты оказывают сопротивление.
Маниаты воспротивились этому приказу, полученному через местные власти. Они потребовали предварительной компенсации на том основании, что не располагали средствами для перестройки своих жилищ, неотъемлемой частью которых были эти башни. Что же до монастырей, то они потребовали оставить их в прежнем виде.
