Повстанцы в Аркадии.
Во главе аркадских повстанцев стояли Я. Плапутас
[210] и Н. Зербинис, племянники узников Паламиди. Первый издал воззвание, в котором, называя себя главнокомандующим всей Грецией, предлагал народу собраться на национальное собрание и призывал его взяться за оружие, чтобы защитить веру своих предков и освободить двух заключенных в тюрьму капитанов. Чтобы остановить продвижение повстанцев номарх Аркадии направил отряд из 100 чел., в том числе 50 конных под командованием мирарха провинции. Едва настигнув врага, этот офицер был окружен и вынужден сдаться в плен вместе со своим небольшим отрядом. Аркадийцы оставили в плену только мирарха и нескольких солдат, выступавших в качестве свидетелей обвинения на процессе Колокотрониса. Узнав об этом, номарх во главе 400 человек поспешил исправить положение, но его солдаты присоединились к повстанцам, и он вернулся в Триполи в сопровождении двух родственников Колокотрониса. Это обстоятельство произвело такое воздействие на его мыслительные способности, что он повредился в уме. Повстанцы продолжали быстро продвигаться в направлении Триполи, пока не встретились с королевскими войсками на каритенской равнине. Последовало значительное сражение, обернувшееся не в пользу повстанцев: большинство из них полегло на поле сражения, остальные рассеялись по горам. В качестве трофеев было взято десятка два пленных, а также два знамени с эмблемой феникса в короне и надписью: «Во имя Греции».
Повстанцы в Мессении.
Что же до мессенских повстанцев, то их главой был некто Крисалис
[211]. Их было две тысячи. Они овладели долиной, захватили Кипарисию, главный город нома, и взяли в плен номарха Христидиса и мирарха Мавромихалиса
[212]. Но их торжество длилось недолго. Потерпев поражение от королевских войск, они рассеялись по горам, а их вождь был взят в плен.
Предоставленные Колеттису полномочия.
Поначалу правительство было ошеломлено новостью о вооруженных восстаниях. Оно было застигнуто врасплох. Большая часть его войск была занята в Мани. В его распоряжении находилось всего несколько сотен людей. Это обстоятельство повергло его в невыразимое замешательство. Колеттис вывел его из затруднительного положения. Он вызвался подавить восстание. Граф д'Армансперг, видя в нем своего ангела-хранителя, имел неосторожность предоставить ему полную свободу действий. Колеттис принял все под свою ответственность и немедленно взялся за дело.
Принятые им меры.
Правительство поручило Хаджи-Христосу
[213], находившемуся в окрестностях Триполи, выступить против мятежников, но, по мнению министра внутренних дел, этот капитан был слишком умеренным. Пользуясь предоставленными ему графом д'Арманспергом неограниченными полномочиями, Колеттис поспешил присоединить к нему Делияниса. Одновременно он отдал приказ Гардикиотису Гривасу
[214], человеку свирепому и кровожадному, срочно собрать 3 или 4 сотни человек и отправиться в Мессению. Одновременно он обратился ко всем рассеянным по Румелии паликарам с призывом собраться в штаб-квартире этого капитана, обещая каждому ежемесячное жалованье в 36 др. и вознаграждение в 3 талера.
Неодобрение этих мер.
Эта мера, а также выбор Делияниса и Гардикиотиса, вызвали всеобщее неодобрение. В результате призванные к оружию паликары были взяты на службу только на время экспедиции. Соблазн наживы и еще более грабежа подстерегал их со всех сторон. Но как нужно было действовать, чтобы помешать им разграбить страну? когда река выходит из берегов, трудно остановить разрушения! Что касается выбора военачальников, то он не отвечал ожиданиям правительства. Их имена были прокляты на Пелопоннесе. Они, в свою очередь, желали удовлетворить свою личную ненависть. Легко было предугадать, в ком они видели своих врагов. Вот почему вскоре заговорили о сожженных деревнях, убитых людях, угнанном скоте. Сам Гривас простодушно признавался в своем рапорте, что его солдаты хорошо поживились. Грустно было смотреть, как подобные ужасы совершались от имени законного правительства. Но еще неприятнее были опасения, что такое положение дел, вместо того, чтобы потушить пламя, лишь поспособствует его распространению и вызовет всеобщий пожар.
Замечания.
Таково было положение в Греции, когда граф д'Армансперг принял бразды правления. Предложенные и реализованные Колеттисом меры были последними судорогами умирающей группировки. Господин Колеттис почувствовал, как теряет власть. Он не мог ее удержать, кроме как сделавшись необходимым регентству. Чтобы достичь этой цели, он хотел запугать правительство, демонстрируя силу, которую мог иметь в своем распоряжении. Действительно, ему удалось таким жестоким способом подчинить властям повстанцев, но лекарство оказалось опасней болезни. Спокойствие было восстановлено на Пелопоннесе, но дикие орды разорили его и потопили в крови. Раны закрылись, но остались незаживающие рубцы. Но до этого не было дела господину министру внутренних дел. Он хотел выиграть время. Он думал только о настоящем, не заботясь о будущем.
Барон Руан.
Более прозорливый господин Руан не ожидал ничего хорошего от этой поспешной меры и не скрывал своего плохого настроения.
Господин Докинс.
Господин Докинс продолжал играть абсолютно пассивную роль.
Сторонники Колокотрониса и Маврокордатоса были удручены.
Партия Колеттиса.
Сторонники Колеттиса с редкой надменностью наслаждались своим эфемерным триумфом. Они нападали на своих противников, забрасывая их оскорбительными насмешками и приписывая русским интригам все бедствия Греции. Они распустили слух, будто только что прибывший Калергис
[215] был эмиссаром русского правительства, которому была поручена раздача денег с целью поднять восстание в стране. Господин председатель не поверил этой клевете. Он сделал строгий выговор редактору «Сотира»
[216], который посмел повторить ее в своей газете. Он даже от имени правительства пригрозил привлечь его к судебной ответственности, если подобный возмутительный поступок повторится.
