«Морской дракон» чуть высунул нос из-за беспомощного броненосца. Максимушкин действовал почти в точном соответствии с приказом. Почти – потому что из шести гранат над палубой разорвались лишь две, да и те на высоте; остальные же дали громадные водяные столбы. Дымовая труба устояла. Промахи были объяснимы тем, что уже в ходе пальбы старпом отработал задним ходом. Но взрывы в воде причинили не меньший ущерб.
Может, с течью от одной гранаты французы и справились бы – паровая машина всё ещё работала, пусть и не на полную мощность, и уж на помпу её мощности хватило бы. Но течей было пять.
– Михал Григорьич, не торопись добивать, – громким шёпотом посоветовал Семаков.
Прежде чем лейтенант собрался с ответом, до рубки донёсся вопль сигнальщика:
– Идёт он, броненосец, в нашу сторону, только кренится малёха. – Мягонький сумел разглядеть это только потому, что нос «Лава» порядочно осел в воду.
Мешков мгновенно составил новый план действий и ради командира высказал его вслух:
– А вот отойти подальше – из-за крена дальнобойность у него станет меньше. И потом добивать. – Штурвал закрутился; одновременно Мешков двинул крайний левый рычаг. «Морской дракон» развернулся почти на месте. – Как только высунется, кормовому попытаться свалить дымовую трубу.
Шёберг отреагировал мгновенно.
– Патрушев, палить по готовности, целиться по трубе.
Комендор выполнил приказ до точки. Правда, «Тоннант» открыл огонь чуть ли не одновременно с кормовым гранатомётом, но лейтенант оказался прав: бомбы пролетели едва ли три кабельтова. Зато одна из гранат взорвалась в непосредственной близости от трубы. Из-за того что котёл находился непосредственно под ней, на верхней палубе в этом месте не могло быть негаторского влияния. В результате котёл вышел из строя, почему и машина стала, и помпа заглохла. Плавучая батарея беспомощно закачалась на волнах.
И тут произошло нечто неожиданное. С обоих броненосцев стали спускать шлюпки. Через три четверти часа они отвалили от бортов. Как только расстояние между «Тоннантом» и спасающимися увеличилось примерно до двух кабельтовых, грянул ужасающий по мощи взрыв. Корпус броненосца рассыпался на глазах.
Мешков и Шёберг стали навытяжку и отдали честь. Через минуту к ним присоединился Семаков. Матросы и унтеры, бывшие на палубе, поснимали бескозырки. Через считаные минуты останки бронированного врага скрылись под водой.
– Кто-то из офицеров взорвал крюйт-камеры, – с суровым уважением промолвил лейтенант.
Семаков кивнул. Начарт добавил ради нижних чинов:
– Вот, братцы, у кого учиться надо. Здесь мелко, французы предположили, что мы сможем после войны поднять броненосец. Вот и сделали так, чтобы нам не достался. А первый не взорвали, потому что пожар всё равно доберётся до пороховых запасов. – И после небольшой паузы последовало: – По местам, ребятушки! Нам ещё с третьим вражиной драка предстоит. Вон «Херсонес» корабли прикрытия поджёг. Никуда никто теперь не сбежит.
«Девастасьон» ушёл на дно, также не спустив трёхцветный французский флаг.
– Михаил Григорьевич, – чуть морщась, обратился Семаков, – надо б нам взять на борт всех раненых с «Херсонеса» и полным ходом идти в Севастополь, в руки нашей благодетельницы. А Руднев пусть спасательными работами займётся.
– И верно сказано. Но сами, Владимир Николаевич, пожалуйте в лазарет.
Через час «Дракон» на форсаже мчался в сторону севастопольского порта.
Глава 32
Хороший воин отличается решительностью. Именно это качество проявил Таррот.
Погода внесла сильные изменения в его планы: небо днём и ночью было ясным, к тому же луна стала почти полной. Дракон совершил лишь один круг на высоте пяти тысяч ярдов, внимательно (в который раз) рассмотрел цели в Балаклавской бухте и отказался от атаки. У него были на то основания: летящий сверху ледяной снаряд можно было рассмотреть даже несовершенными человеческими глазами, моряки вполне могли догадаться искать источник опасности сверху и найти таковой. Это было неприемлемо.
Генерал-лейтенант Васильчиков сдержал слово: он встретился с лейтенантом князем Мешковым и сообщил о результатах переговоров с представителями коалиции. Но на следующий день английский флот поднял якоря и двинулся на выход из Балаклавской бухты. Французы, судя по косвенным признакам, также собирались эвакуироваться из Крыма. К Тарроту попали эти сведения, и тот решил, что достиг цели: неприятель струсил.
В Севастополь сообщение о поражении французской эскадры принёс главный виновник торжества – «Морской дракон». Встречавшие – и откуда только люди узнают о прибытии корабля в отсутствие радио? – не могли не заметить следы боя. Железная заплатка на корпусе прямо-таки кричала, что в это место попало ядро. Правда, унтеры починили пробоину в рубке, но следы этой починки скрыть мог разве что Тифор с его умением деформировать железо, не оставляя следов. Да и то об этом умении знали очень немногие. И уж точно все встречающие отметили, с каким трудом ходит командир, а те, что были поближе, разглядели и бледность лица.
На взволнованные выкрики из толпы ответил лейтенант Мешков:
– Полная победа! Утоплены три броненосца и ещё девять вымпелов; также тяжело повреждены и выбросились на мель три корабля линии. Двое матросов умерли от ран, четверо ранены, капитан второго ранга Семаков получил ранения и, возможно, контузию. Дамы и господа, пострадавших немедля надо доставить в госпиталь. И мне туда же со срочным рапортом к адмиралу Нахимову.
– У меня тут дрожки! Могу взять двоих! – последовал выкрик из толпы. Мешков узнал лицо добровольца: это был известный купец Панфёров.
– Ещё двоих берусь отвезти!
– У меня, у меня есть экипаж! Трое поместятся!
Мариэла с утра занялась мальчишечьим носом. Конструкт был не из сложных, но госпожа доктор опасалась за него, и потому Костя получил строгий наказ оставаться в госпитале и носу не казать на улицу, хотя эта важная деталь организма стала превосходно выполнять свои функции. Пацан уже начал получать просьбы написать письма родным, когда от ворот послышался шум и в палату вбежал охранник.
– Марь Захарна, везут раненых и контуженных! «Морской дракон» вернулся! Победили наши!
Когда радостный рёв чуть утих, госпожа доктор деловито поинтересовалась:
– Сколько человек? Пять? Николай Ивановича в известность поставили? Дарья, где ты?
Сестра милосердия появилась в палате через минуту.
– На тебе сортировка, ты знаешь, что делать.
Девушка с достоинством кивнула. Её медицинская квалификация и в самом деле повысилась за последнее время.
Тут Мариэла глянула в окно и увидела прибывающие экипажи. Она вышла на крыльцо и скомандовала:
– Санитары! Живо взять носилки и разгружать пострадавших. О, кого я вижу! Владимир Николаевич, и вы туда же?
