– Владимир Николаевич, нельзя ли сию картечницу разместить у меня? Сами знаете, на палубе у нас места намного больше.
Семаков проявил наивысшую дипломатичность, тем более что иностранный лейтенант к тому моменту отбыл.
– Насчёт места вы правы, Иван Григорьевич, но тут такое обстоятельство имеется: картечница не принадлежит Российскому императорскому флоту. Он за неё ни копейки не платил. Нам изготовители передали картечницу на испытания, а решение по изготовлению и продаже – это к ним. Entre nous
[21], мне кажется, что решение будет принимать даже не Малах Надирович, а его начальство. Но если картечница хорошо себя покажет, то похлопочу, чтобы и вам она досталась.
Дракон получил очередную взятку, но сперва устроил бомбардировку ещё одному кораблю. Под раздачу попала тридцатипушечная «Артемиз». Удостоверившись в гибели врага, Таррот взял курс на Босфор.
Ему повезло. Эскадра как раз вышла из пролива. Дракон пересчитал все корабли и запомнил их особые приметы. Могучая память крылатой расы не подвела в очередной раз: три корабля, за каждым из которых на короткой дистанции тащилось ещё столько же и ещё девять сверх того. Буксирный трос в дневное время драконьи глаза, разумеется, увидели бы, но ночью даже острейшее зрение Таррота оказалось недостаточным. Но уж очень три пары кораблей повторяли перемещения друг друга. Три работающих тепловые машины, остальные на парусах. На трёх кораблях две мачты, ещё три (те самые, что, похоже, на буксире) вообще без мачт, остальные трёхмачтовики.
Капитан второго ранга Семаков уже под утро зашёл в пещеру к своему разведчику и получил порцию сведений. Мысленный расчёт тут же выдал: если держаться кратчайшего пути, то и тогда от Босфора до Севастополя вражеская эскадра пройдёт за шесть дней в самом лучшем случае. Время ещё есть.
Командир «Морского дракона» даже успел поспать часов пять. Наутро у него была запланирована встреча с Рудневым. Но перед этим командира перехватил боцман. Он имел официальный вид, а в руке у него была исписанная бумага – тоже, по всей видимости, официального назначения.
– Ваше благородие, разрешите обратиться?
– Обращайся, братец.
– Осмелюсь доложить: те унтеры, что на обучение направлены были, вернулись, теперь им для починки повреждений кое-чего из припасов надобно.
– Каких ещё повреждений? – не с ходу уяснил ситуацию Семаков. – А, на будущее. Так у тебя и список готов? Давай сюда. Ага… Как понимаю, для подкрепления? А почему три?
– Так ежели три попадания, три и понадобятся.
– Ну, будь по-твоему… это тоже ясно… клинья деревянные во множестве: это как?
– Чтобы силу прижима создать, ваше благородие; опять же, на скосе корпуса работать…
– Ладно… Что там дальше?.. У тебя же есть кувалда. Зачем ещё две?
– Так как же без них, ваше благородие! Чтоб править три пробоины разом. Клинья подбивать, опять же.
– Ох, и жадный ты, Кроев!
– Никак нет, вашбродь, только лишь запасливый.
– Что там ещё… железо зачем?.. А, понял, заплатки ставить… Очки-то сварочные уже есть, куда больше?
– Как же: вещь стекольная, хрупкая, ну как в бою расколотят?
– Так… проволока… Ну, это будет… угу… теперь ясно. Вот, глянь на список: там, где я карандашом отметил, с этим к Малаху Надировичу. Знаешь, где он живёт?
– Обижаете, вашбродь…
– Скажешь, что я заказал, пусть счёт выставит. А с остальным… ну, тут не мне тебя учить. Небось все ходы-выходы известны?
Ответ был произнесён очень серьёзным голосом:
– Нам без этого нельзя.
Тихон Неболтай зашёл к доктору Пирогову. Разговор был коротким; собственно, он состоял в одном вопросе и в одном ответе. Из кабинета хирурга казак быстрым шагом двинулся в сторону крохотной комнатёночки, где, как он знал, временно жила Мариэла.
Охрана была на высоте:
– Тихон Андропович, без дозволения Марьи Захаровны пройти нельзя-с!
– Ну, службу я знаю. Спроси у неё.
Разрешение было немедленно получено.
Первой мыслью хорунжего было: чистую правду сказал Николай Иваныч. Маша прямо расцвела заново, только что худоба не полностью исчезла. А улыбка её стала ещё лучше прежней. Теперь в ней ясно читалась искренняя радость от встречи.
Доброе слово приятно не только кошке. По этой причине казак восхвалил девичью наружность, которая-де совсем уж стала как раньше.
– Тут не только моя заслуга, – скромно ответила Мариэла. – Это ещё адмирал Нахимов.
Как ни старался Неболтай отмести ревнивые мысли, они всё же вылезли. Разумеется, маг жизни их заметила и не преминула слегка позабавиться:
– Ну да, он принял участие… – Но тут же тон сделался вполне серьёзным. – Теперь мне не нужно подновлять конструкты на головном мозге каждые несколько часов. Раз в сутки хватит. На костном материале точно то же самое. Так что вполне хватает возможности и времени восстановиться.
И тут совершенно неожиданно Мариэла смутилась и даже слегка покраснела.
– Повиниться я должна, Тихон. Погубила твой подарок.
Первое, что пришло в голову казаку: украшение просто потеряно. Но тут же появилась мысль, что имелось в виду нечто другое. В результате прозвучало:
– Погубила – как это?
– А гляди. – Тонкая рука извлекла из кармашка на платье подвеску на цепочке. С виду она осталась прежней. Эта мысль, похоже, ясно отразилась на физиономии гостя. Последовало уточнение: – Зелёные кристаллы взорвались… Хочу сказать, они рассыпались в пыль. Маленькие они были, и магоёмкость крошечная. Ещё счастье, добрые люди собрали ради адмирала деньги на новые кристаллы. Теперь-то у меня их в достаче…
Казак, приглядевшись, заметил, что вместо камушков на золотой висюльке остались одни пустые гнёзда. Он сделал рукой небрежный жест, приличествующий богачу из богачей:
– И не беда. Я закажу другие камешки. Любого цвета, какие ты захочешь, те и будут. Не ради работы, а чтоб для твоей красы.
Мариэла зарумянилась пуще прежнего.
Семаков получил записку с вежливой просьбой зайти в дом, где квартировали иноземцы. О цели приглашения не было сказано ни слова. Разговор начал Малах Надирович.
– Владимир Николаевич, как вам известно, Мариэла Захаровна была ранена пулей из винтовки – по-вашему, штуцера. Та защита, что была на ней, рассчитана на пули от нашей винтовки, но не штуцерные. Эту защиту удалось усилить. Все члены нашей экспедиции получат такую. Но мы подумали, что и вам такая не повредит. Улучшенный щит спасает человека от пуль штуцера, также осколков, даже от пушечного ядра весом двенадцать фунтов…
Российский офицер сделал отметающий жест рукой.
