– Порой, когда в присутствии дамы сердце начинало биться сильнее, я признавался себе, что люблю ее… Но потом кабаки, ссоры, дуэли отодвигали от меня образ любимой женщины… И тогда я становился свободным… Я мог с радостью мчаться повсюду, куда захочется!..
Он остановился и вытер лоб тыльной стороной ладони.
– Свободен!.. И один!.. Примавера! – прошептал он.
Его рука в каком-то машинальном движении коснулась лихорадочно горящих глаз, и вдруг он почувствовал влагу на своей руке… Да!.. Рагастен плакал!..
XV. Новые друзья
Рагастен вернулся в Рим.
Он направился к «Доброму Янусу». Продвигаясь по улице, приводившей прямо к гостинице, он наткнулся ногой на что-то лежащее прямо на мостовой.
– Что такое? – пробормотал он, нагибаясь. – Человек!.. Пьяница, что ли? Или раненый?.. Эй, парень, проснись же, черт тебя побери!..
Шевалье наклонился ниже и тряхнул мужчину, но тот не шевельнулся.
«Бедняга в жалком состоянии, – подумал он. – А между тем он не ранен… Крови на моих руках нет…»
При неверном свете дня, уже занимавшегося над крышами, Рагастен заметил, что неизвестный был молодым человеком с волнистыми темно-шатеновыми волосами, широким выпуклым лбом и выразительным лицом; юноша, видимо, просто потерял сознание, потому что шевалье, приложив руку к его груди, отчетливо почувствовал биение сердца.
Шевалье огляделся и заметил, что находится всего в паре десятков шагов от «Доброго Януса». Тогда он поднял неизвестного, взвалил его себе на плечи и понес.
Хозяин гостиницы синьор Бартоломео, разбуженный несколькими отчаянными ударами в дверь, поспешил открыть ее и, щедро расточая бесконечные восклицания «Санта Мария!», помог Рагастену перенести молодого человека в комнату шевалье. Его уложили на кровать. Рагастен с хозяином принялись растирать его, похлопывать его ладонями и смачивать виски холодной водой.
– Может, он умер? – сказал Бартоломео, а потом вдруг добавил: – Да я же знаю его! Он несколько раз приходил сюда с одним из своих друзей выпить бутылку белого вина и поесть мурен. Это художник. Его зовут Рафаэль Санцио…
– Наконец-то, – пробормотал он несколько мгновений спустя.
Молодой человек открыл глаза. Он быстро возвращался к жизни.
– Вам лучше, синьор? – спросил Рагастен.
– Спасибо… Да, лучше… Гораздо лучше… Кто вы?
– Шевалье де Рагастен, человек, породнившийся со шпагой…
– А я Рафаэль Санцио, художник… Благодарю вас за заботу, синьор… Но кто меня принес сюда?
– Я… Я нашел вас на улице. Вы растянулись на мостовой и не подавали признаков жизни… В двадцати шагах отсюда…
Рафаэль провел руками по лицу. Хриплый вздох, похожий на рыдание, потряс его грудь.
– Какая ужасная мысль! – пробормотал он.
Рагастен между тем разглядывал его с живой симпатией. Он хотел узнать, почему молодой человек потерял сознание… Он хотел предложить ему свою помощь, потому что всё в поведении художника изобличало глубокую боль, терзавшую его душу.
– Синьор, – сказал шевалье Рафаэлю, – по вашему лицу я вижу, что какое-то важное событие было причиной того состояния, в котором я вас нашел… Может быть, у меня еще осталось… хотя бы на несколько часов… какое-то влияние… Если кто-нибудь может прийти вам на помощь в несчастье, о котором можно догадаться по вашему страдающему лицу, я был бы счастлив стать этим помощником.
– Да, – тихо ответил Рафаэль, внимательно изучив лицо Рагастена, – я вижу, что могу довериться вам… Мне кажется, вы относитесь ко мне как друг.
Спонтанным движением молодые люди протянули руки друг другу; их крепкое пожатие сцементировало взаимную симпатию, зародившуюся после ночного происшествия.
– Синьор, – сказал Рагастен, – поскольку вы хотите называть меня другом, прошу вас располагать мною; скажите мне, чем я могу быть вам полезным?
– Шевалье, – ответил художник, – вы видите перед собой самого несчастного человека в Риме.
– Вы имели несчастье полюбить и не получить взаимности? – машинально спросил шевалье.
Рафаэль покачал головой.
– Я люблю, – ответил он, – и любим… Но несчастье мое от этого, может быть, только возрастает. А вы сами, синьор… Я же чувствую по тону вашего голоса, что ваше сердце страдает не меньше, чем мое.
Лицо Рагастена скорчилось в гримасе, при помощи которой шевалье с трудом удержал слезы.
– Ах, синьор, – вскрикнул Рафаэль, хлопнув руками, – я от всей души сочувствую вам!
– Странный случай, – возразил шевалье. – Это вы страдаете… Это вам нужна помощь… А жалуюсь вам я, и утешаете вы меня!.. Не будем говорить обо мне… Впрочем, зная свой характер, могу предположить, что через полмесяца, когда я буду далеко отсюда, когда снова начнется бродячая жизнь на виду у всех, я больше об этом даже не вспомню.
– Значит, вы хотите покинуть Рим?
– И как можно раньше! – не колеблясь, ответил шевалье. – Разве что я в чем-нибудь смогу вам помочь… Тогда я охотно отложу отъезд.
Рагастен верил своим словам. Он и в самом деле решил бежать. И если он не признавался самому себе, что был бы счастлив остаться, сохранить еще какую-то слабую надежду, так это просто потому, что подобная мысль, угнездившись где-то в глубине его сердца, еще не созрела в его душе.
Рафаэль серьезно ответил:
– Думаю, синьор, мне ваша помощь будет очень нужна… Придется бороться с врагами, которых я не знаю, но они, без сомнения, весьма могущественны…Я же одинок… У меня есть только один друг, и к нему я возвращался…
– Тогда рассказывайте и будьте уверены, что я не оставлю вас без помощи.
Рафаэль несколько минут раздумывал. Потом он всё рассказал Рагастену: как он приехал в Рим из Урбино, своего родного города, по рекомендации Перуджино, его учителя. Как он встретил Форнарину и ту женщину, что ее приютила. Он рассказал о своей разделенной любви, о своем решении взять Розиту в жены, о совете Маги ускорить тайное венчание перед бегством. Он рассказал о подготовке к поспешному бегству из Рима, о венчании с Розитой в церкви Ангелов в ту самую ночь. При воспоминании о последовавшей катастрофе Рафаэль побледнел. Пот выступил на лбу.
– Мужайтесь! – поддержал его Рагастен.
– Клянусь вам, мужества у меня достанет… Мы вышли из церкви вскоре после двух и поспешили к Флорентийским воротам, где нас должна была ждать наемная карета. Внезапно на нас напали. Я получил сильный удар по голове и потерял сознание… Когда я пришел в себя, Розиты рядом со мной не было. Я побежал к Маге, но ее уже не было дома в Гетто.
– Что вы предполагаете?
– Если бы я только знал! – воскликнул Рафаэль, сдерживая свое отчаяние. – Розиту похитили. Думаю, что это была именно та опасность, о которой мне говорила Мага… Наверняка и саму Магу увезли… Но кто?.. Какие враги совершили это похищение?.. Чего они хотели?.. Эти вопросы постоянно приходят мне на ум… Выйдя от Маги, я хотел пойти к другу, нанявшему для меня карету… Но горе победило мои силы.
