Рагастен вышел из камеры. Направо – коридор, освещенный светом горевшего в камере факела, продолжался всего на несколько шагов. В нижней части стены, перегораживавшей коридор, виднелась закругленная дыра. Рагастен приблизился к ней.
– А! – сказал он, содрогнувшись. – Вот та сточная яма, о которой шла речь! Тысяча чертей!.. Чезаре Борджиа не лишен воображения!.. Да там заплесневеешь!.. Хорошенькую каналью выбрал я себе в покровители.
И он отошел с выражением ужаса и отвращения.
Налево коридор уходил на пятнадцать шагов, до подножия каменной лестницы, нижние ступени которой он заметил в тусклом свете, доходившем из камеры. Он быстро направился туда и стал подниматься.
Внезапно появился свет. Рагастен уже поднялся на верхнюю ступеньку лестницы. Там стоял тюремщик с потайным фонарем в руке. Рагастен, завернувшись в плащ Чезаре и сжимая рукоять кинжала, пошел прямо на тюремщика. Тот перегнулся пополам.
– Монсиньор желает, чтобы ему посветили? – спросил тюремщик.
Рагастен не удостоил его ответом и стал подниматься по второй лестнице.
Тюремщик был убежден, что монсиньор желает оставаться в одиночестве, потому что не удостоил его ответом. Он не сдвинулся с места.
В конце второй лестницы никого не было. Рагастен вздохнул свободнее. Оставалось миновать всего один этаж. Еще одна лестница – и он будет на свободе!..
Рагастен начал поднимался, но не миновал он и трех ступенек, как остановился. Холодный пот выступил на лбу…Кто-то спускался по узкой лестнице.
Рагастен застыл в неподвижности. Убийство было противно его тонкой натуре, но ведь здесь речь шла о его жизни! Если тот, кто спускается, узнает шевалье, придется убить его. Вскоре Рагастен увидел свет фонаря прямо перед собой. Вскоре показался и неизвестный посетитель. Шевалье надвинул шапочку на глаза и натянул плащ на нос.
– Брат! – услышал он глухой голос.
Рагастен поднял глаза.
– Женщина! – прошептал он. – Лукреция!
Сделанное им движение открыло его лицо. Лукреция его узнала. Она удивленно взмахнула рукой. А потом, с лукавой усмешкой, сказала:
– Мне кажется, что это синьор шевалье де Рагастен?
– Он самый, синьора…
И в ту же секунду он выхватил из ножен кинжал, готовясь умереть, но прежде вероятнее всего заколоть противницу, если только герцогиня позовет на помощь…
– Полагаю, что вы спаслись, дорогой мой шевалье? – продолжала Лукреция, уже очнувшаяся от изумления.
– Синьора, я так скучал в конуре, куда меня запихнул ваш отец…
– И вы испытываете нужду прогуляться на свежем воздухе?
– Верно, синьора!.. А кроме того, мне необходимо сделать один отсроченный визит…
– Визит? К кому же?.. По дороге во Францию?
– Нет, синьора, к вам!
– Ко мне?
– Увы!.. Самоуверенность моя велика… Но я возомнил, что вы не можете забыть рандеву, которое вы дали мне в Веселом дворце, оказав скромному шевалье великую честь… Вижу по вашему хмурому виду, синьора, вы рассердились на меня за то, что я не пришел к вам в тот вечер… Простите меня… Синьор отец ваш нашел мне занятие, которое и в самом деле мне помешало…
– И вы шли ко мне? – спросила Лукреция, удивленная его спокойствием и непринужденностью.
– Я сказал вам об этом, синьора.
Лукреция на несколько секунд задумалась.
– Ну, ладно, идемте, – внезапно произнесла она.
– Следую за вами, синьора.
Лукреция посмотрела ему в глаза.
– Должна вас предупредить, шевалье, что наверху этой лестницы находится кордегардия. Там помещаются офицер и двадцать солдат, вооруженных протазанами
[19] и аркебузами… А за кордегардией придется пересечь парадный двор. Вы рискуете встретить там немало любопытных… После парадного двора надо преодолеть пост и заставить открыть вам ворота… В одиночку вы не сделаете и десятка шагов, как вас узнают и арестуют… Наконец, должна вам сказать: когда вы окажетесь за пределами замка и случайно новое спешное занятие вынудит вас отложить визит…
– О, синьора! – серьезно прервал ее шевалье. – С того момента, как вы окажете мне честь сопровождать вас до самого вашего дворца, не будет в целом мире такого занятия, которое заставило бы меня покинуть ваше общество. Даже необходимость избегать смертельной дружбы мужчин вашего рода!
Лукреция вздрогнула. «Вот это мужчина!» – подумала она. А вслух сказала:
– Идемте!
Как сказала герцогиня, наверху лестницы была кордегардия. Лукреция открыла дверь и вошла, опираясь на руку Рагастена. Офицер, командовавший постом, отдал приказ; двадцать солдат, с оружием к ноге, вытянулись в две шеренги.
– Ах, брат мой, – громко сказала Лукреция, – я так счастлива, что встретила вас здесь… Эти подземелья так напугали меня… Я впредь отказываюсь посещать их, по меньшей мере ночью… Я ведь так труслива…
Офицер открыл дверь, выходившую во двор и низко поклонился. Мгновение спустя Лукреция и Рагастен оказались во дворе.
Рагастен с наслаждением вдыхал ночное благоухание. Они подошли к главным воротам замка. И там находился пост под командой офицера. Только этот пост был вдвое многочисленнее караула в кордегардии. При виде Лукреции и того, кого они приняли за Чезаре, совершили тот же церемониал. Наконец они прошли через ворота и остановились на площади.
– Черт возьми! – воскликнул Рагастен и глубоко вздохнул.
XXIII. Влюбленная тигрица
Дорога от замка Святого Ангела до Веселого дворца была короткой. Лукреция, все еще опиравшаяся на руку шевалье, углубилась в лабиринт маленьких улочек. Она шла молчаливо, постепенно ускоряя шаг. Не раз, следуя рядом с нею, Рагастен спрашивал себя, не лучше ли было бы стремительно отскочить в сторону и исчезнуть за изгибами какой-нибудь улочки.
Дух бравады и вызова, радость освобождения от опасности, твердая вера в себя, в свою чрезвычайную силу и необыкновенное искусство владения оружием, неограниченная уверенность в том, что всегда в его распоряжении окажется какой-нибудь ресурс его воображения – все эти факторы, соединившись, подействовали на шевалье, и он покорно последовал за герцогиней ди Бишелье в ее дворец.
Всё еще спало в этом огромном и мрачном жилище.
Лукреция провела Рагастена в будуар, где она уже принимала его однажды.
– Садитесь, шевалье, – сказала она. – Я вернусь к вам сию минуту.
И она исчезла.
«Что она от меня хочет? – спрашивал себя Рагастен. – Сейчас самое время отправиться прогуляться куда-нибудь подальше от Рима. Этот прекрасный синьор Чезаре скоро очнется… Берегись его пробуждения!»
