– Ах вот что! Ты выбрал меня, чтобы обучиться добродетели… Это здорово!.. Но почему меня?
– Я подумал о вас, синьор, потому что увидел: вы не только сильны, как Геркулес, и храбры, как Ахилл… Я прочел в ваших глазах доброту вашего сердца…
– Бедняга! – пробормотал Рагастен.
– Клянусь вам, синьор! С меня довольно! А этот Гарконио, монах, шныряющий между нами и выбирающий для нас жертвы! Его я просто-таки боюсь!.. И вот, синьор, когда я узнал о вашем аресте, когда во всех церквях повесили объявления, что вам отрубят руки и голову, я заплакал… Да, я, Спадакаппа, бродяга без веры и совести, я заплакал…
– Хм! Это очень любезно с твоей стороны… Но, в конце концов, это же не повод…
– Тогда, – порывисто перебил Спадакаппа, – тогда, синьор шевалье, я захотел вас спасти! Я попросил товарищей помочь мне… Но эти трусы отказались… Тогда я принял решение покинуть Рим, перебраться в Неаполь и стать там нищим… Всё лучше, чем продолжать свое гнусное ремесло… Я добыл лошадь…
– Ты добыл лошадь?..
– Это мое последнее злодеяние… Но я вынужден был его совершить. Я увидел ее в сумерках; она была привязана у дверей одной гостиницы… Я отвязал ее… Вот и всё. Впрочем, веревка была такой слабой… Лошадь сама ушла бы с привязи.
– А ты лишь подал ей знак, не так ли?
– Нынче утром, – продолжал Спадакаппа, притворившись, что не услышал реплику Рагастена, – я спокойно направился к Неаполитанским воротам… Вдруг я увидел вас… Можете судить, каковы были мое изумление и моя радость… Я хотел приблизиться к вам, но ударил большой колокол… Вы улетели, я поскакал за вами; вы остановились – и вот я здесь! Ах, синьор шевалье, спасите меня от той адской жизни, которую я вынужден был вести.
Спадакаппа говорил искренне. Это почувствовал Рагастен.
– Но кой черт толкнул тебя избрать бандитское ремесло? Почему у тебя не проявилось влечения к жизни честного человека?
– Откуда я знаю? Сила примера… Необходимость… Послушайте, синьор шевалье, вы спросили мое имя. Но у меня его нет! Отец? Я его не знал. Мать? И она неизвестна. Ребенком я попрошайничал; повзрослев, я стал воровать, чтобы поесть. Я – горемыка, вот и всё… И я бы очень хотел найти протянутую ко мне руку.
Рагастен оказался в большом затруднении. В сущности, ему был нужен слуга, понимающий его и привыкший к авантюрной жизни. Этот Спадакаппа великолепно бы подошел к такой роли. Но конкретно в данный момент шевалье не мог себе позволить роскошь иметь такого слугу. Ему ведь надо будет платить, а Рагастен был беден, как последний рыбак на Тибре.
В самом деле, в момент ареста у него отняли шпагу и пояс, где хранилась всё его состояние. Правда, шпага Чезаре, которую он присвоил, была украшена красивым бриллиантом и несколькими рубинами. Но когда случится оказия их продать? Значит, придется отправить Спадакаппу, поговорив с ним намного мягче, чем шевалье сначала намеревался.
– Слушай, – начал шевалье, – я убежден, что ты мне сказал правду. С другой стороны, признаюсь, что ты, несмотря на свои шалости, мне нравишься… Сожалею, что я грубовато обошелся с тобой…
– Синьор шевалье слишком добр.
– Только вот какое дело: мы все-таки должны расстаться. Я недостаточно богат, чтобы содержать слугу.
– И только-то?
– Причина мне кажется вполне достаточной…
– Да нет же, синьор шевалье! Нет! Позвольте мне служить вам. Клянусь, вы не пожалеете! Вы небогаты? Вы еще разбогатеете! Вы не можете мне платить? Заплатите, когда отхватите состояние!
– Черт побери, парень, ты убеждаешь с жаром; это мне нравится… Хорошо… Пусть будет так, раз ты настаиваешь! Беру тебя. Начиная с этого момента ты будешь частью моего дома!
Невозможно передать выражение меланхолической иронии и комичного скептицизма, которое можно было уловить в голосе Рагастена, когда он говорил о «своем доме». Что же до Спадакаппы, то он подбросил в воздух свою шапку.
– Да здравствуют солнце и радость! – закричал он. – Прощай, Рим и его западни! Да здравствует шевалье де Рагастен, мой хозяин!
– Бедняга! – повторил растроганный Рагастен.
И его доверчивая юность, великодушная и горячая, даже не задавалась вопросом: а не шпион ли этот бандит? Не ведет ли он за собой измену?
Рагастен между тем снова уселся в седло и поскакал галопом по Неаполитанской дороге. Спадакаппа следовал в пятнадцати шагах позади, как это пристало конюшенным знатных синьоров на римских улицах. Рагастен знаком подозвал его.
– Ты знаешь какую-нибудь боковую дорогу, где бы я мог свернуть на Флоренцию?
– Синьор шевалье, видите вон ту дубовую рощицу в тысяче шагов перед нами? За нею находится заброшенная часовня. Иногда я ночевал в ней под покровительством святого Панкратия, которому она посвящена. В двадцати шагах от часовни, по правую руку, от дороги отходит тропа, подходящая для вас. Но, значит, синьор шевалье не едет в Неаполь?
– Вы меня расспрашиваете, синьор Спадакаппа?
– О! простите… Старая привычка.
– Да… привычка допрашивать, требовать нечто, будь то кошелек или жизнь…
– О, синьор, вы не великодушны!
– Ладно! Ты прав. Твое возмущение нравится мне, и я, в свою очередь, прошу у тебя прощения.
– На сей раз, синьор шевалье, вы поступили вполне благородно, – сказал просиявший Спадакаппа.
В этот момент они добрались до опушки упомянутой дубовой рощи. Рагастен остановился и, привстав на стременах, поглядел в направлении Рима. Далеко, очень далеко, поднималось облачко пыли.
– За мной гонятся! – сказал Рагастен.
Он огляделся: вокруг была голая, пустынная, слегка всхолмленная равнина; всадник мог здесь видеть всё, куда только достигал его взгляд. Только дубовая рощица предоставляла временное убежище.
Что делать?.. Бежать?.. Направо, налево, прямо перед собой – всюду всадник будет замечен. Теперь всё сведется только к скорости.
– Следуй за мной, если сможешь! – бросил Рагастен Спадакаппе. Но в тот самый момент, когда он собирался ускакать, тот остановил шевалье жестом:
– Не стоит сворачивать, синьор… Вас арестуют. Эти люди возьмут ваш след через три минуты.
– Что же делать?
– Поехали, синьор.
Оба поскакали и в несколько прыжков преодолели небольшую рощицу с редкими деревьями. За рощицей оказалась полуразрушенная часовня. Спадакаппа спрыгнул на землю и поддел кинжалом дверь. Та открылась.
– К счастью, я знаю выход, – сказал он. – Входите, синьор шевалье.
– Черт возьми! Идея хорошая… Входи первым.
– Нет, синьор. Вы войдете один. Быстрее! О! – добавил он, уловив огонек недоверия в глазах шевалье. – Верьте мне, синьор!
Шевалье, после очередного взгляда, которым ответил Спадапкаппа на его немой протест, спешился и вошел в часовню, ведя в поводу Капитана. Что до Спадакаппы, то он тщательно закрыл дверь и сел в седло.
