Внезапно она наклонилась. Слух ее уловил легкий отдаленный шум шагов.
– Вот он!.. Через несколько минут он узнает, кто я!..
Неспеша, в задумчивости, она вернулась в пещеру и присела недалеко от факела, уткнувшись по своему обыкновению подбородком в колени.
Мага не ошиблась. Кто-то шел. Это был старый Борджиа. Вскоре появился и он, осторожно обойдя скалы, он бросил взгляд в пропасть и появился у входа в пещеру. Мага при его приходе не подняла головы, и он уселся на один из больших камней, служивших в этой норе примитивными сиденьями.
– Ну, Мага, – вдруг заговорил папа, – значит, ты покинула Рим?
– Я приехала сюда ждать вас…
– А как ты узнала, что я приеду сюда? – спросил Борджиа. – Может быть, ты и в самом деле владеешь даром предвидения?
Мага пожала плечами.
– Разве вы не приезжаете в Тиволи каждый год? Разве в это время года вы не проводите здесь несколько недель?
– Верно. В сущности, твое колдовство сводится лишь к наблюдению, – усмехнулся папа. – Однако ты знаешь кое-что неизвестное другим…
– Изучала полезные свойства растений – вот и всё.
– И где же? В Египте?
– Нет, в Испании.
– В Испании! Значит, ты жила в Испании?
– Да… Но, – продолжала старуха равнодушно, и это пресекло внезапную заинтересованность папы, – основные познания добыла я здесь, в Тиволи… Я знаю благостные свойства трав, умею извлекать соки, дающие излечение, или убивающие, или дарящие любовь…
– Любовь!
– Любовь… смерть… Обе они стоят друг друга, и обе ужасны…
– С какой горечью ты говоришь!
– Потому что я много страдала.
– А теперь?
– Скоро я уже не буду страдать…
– Странная женщина!.. Но скажи мне, зачем ты столько училась? Что привлекло тебя к знаниям, которыми владеют маги?
– То, что до сих пор заставляет меня жить: месть!
Папа еще раз вздрогнул. Он начал прозревать в Маге неведомо какое грозное существо, и ему показалось, что тайна, которую она скрывает, каким-то образом связана с его собственной судьбой.
– Мага, – сказал он, – помнишь обещание, данное тобой в Риме? Ты должна была составить для меня снадобье, способное заставить полюбить меня женщину, которой я дам его выпить?.. Ты потребовала месяц…
– Снадобье готово! – машинально ответила старуха, чтобы оставить себе время на обдумывание.
А то, о чем она думала, было ужасно. Она решила убить Родриго Борджиа, своего любовника, отца ее детей, того самого мужчину, по вине которого она столько страдала… В тот момент, когда он подойдет ко входу в пещеру, она набросится на него и столкнет в бездну, которая никогда не возвращает трупы… Да… Она встанет перед папой, как гений мести, как архангел смерти, она бросит ему в лицо свое имя, и оно прозвучит похоронным звоном: имя Розы Ваноццо, пред которым Родриго смиренно склонится
Вот о чем думала Роза. А чтобы выиграть время, она повторила, заставив папу издать радостный возглас:
– Зелье готово… А вы, значит, возвращаетесь в Рим?
– В Рим? Почему? – удивился папа.
– А разве вы не говорили мне, что снадобье предназначено для молодой девушки, изображение которой вы увидели на картине художника? Кажется, вы называли ее Форнариной…
– Да, – спокойно согласился папа, – но мне не надо искать ее в Риме. Она здесь…
И таково было ее самообладание, столь сильна привычка к размышлению и молчанию, что Мага не проронила ни слова. Все ее мысли, вся ее воля, вся расчетливость – всё это собралось разом, чтобы ответить на единственный вопрос: сможет ли она вырвать Розиту у этого чудовища и как это она сделает…
Она резко выпрямилась… Глаза ее, расширившись от ужаса, светились в полумраке, словно зрачки дикого зверя, у которго отнимают детенышей. Борджиа тоже поднялся, положив руку на эфес шпаги.
– Ола! Что с тобой, старая ведьма?
У Маги хватило сил и смелости произнести несколько фраз, призванных успокоить папу:
– Не обращайте внимания… Нервный кризис… Временами такое со мной случается… Это пройдет… Ничего не бойтесь…
Объяснение выглядело столь естественным для этой полубезумной старухи, возможно, свихнувшейся от ядов, с которыми она имела дело, что Борджиа вложил в ножны свой клинок и снова уселся, успокоенный и полный решимости забрать драгоценное зелье, за которым он пришел. Он терпеливо ожидал, пока кризис пройдет.
А Роза тем временем размышляла:
«Если я убью Родриго, то Розита может погибнуть… Она попадет в руки Чезаре и Лукреции… Это уж как пить дать. Лукреция, она точно демон. Для чего ей беречь девушку? Она знает, что Родриго здесь… Если он не вернется, она обо всем догадается… Да, если я убью Родриго, Розиту тоже убьют…»
Подобные мысли сменяли одна другую в ее голове. Она оказалась в сомнительной альтернативе, сжимавшей череп двумя стержнями щипцов.
«Может, выпустить Родриго? А тогда она не только потеряет долгими годами лелеянную возможность отомстить, но еще и вручит Розиту этому чудовищу. Или убить понтифика? Но тогда, поскольку Роза была убеждена, что Лукреция и Чезаре находятся на даче, она наверняка убьет еще и юное создание…»
Внезапно улыбка озарила ее измученное лицо. Она уселась, вытерла свое мертвенно-бледное чело, по которому струился пот, и совершенно спокойно сказала:
– Итак, девушка в Тиволи?.. Хорошо, очень хорошо… Это все уладит…
– Тогда дай зелье, Мага, зелье, которое ты мне обещала… Ты же сказала, оно готово?
– Оно готово, хозяин…
– Ну так давай его! – торопливо сказал Борджиа.
Мага порылась в кармане, пришитом на поясе. Руки ее дрожали. Она странно рассматривала только что вытащенный пузырек.
– Вот!
Борджиа с радостью схватил снадобье.
– Как им пользоваться?
– Растворить в воде или в вине.
– Всё?
– Нет. Три капли. Четыре могут убить.
– Три. Хорошо.
– Я сказала: три.
– А действие?
– Увидите!..
Тихие вопросы и такие же ответы быстро следовали один за другим. Потом наступила тишина. Борджиа завернулся в плащ. Он бросил на землю туго набитый кошелек, но Мага его даже не заметила. Потом, не говоря ни слова, Борджиа вышел… Мага несколько мгновений прислушивалась к звуку его шагов, заглушаемому ревом Анио, стремительно мчавшегося на дне пропасти, а потом без сил рухнула на землю, задыхаясь и теряя сознание.
XXXII. Похоронный звон в ночи
Синьор Бонифаччо Бонифаци, главный садовник виллы Тиволи, был важным лицом. Александр VI очень его уважал. Лукреция водила с ним дружбу. Папа, отравивший стольких людей, сам боялся быть отравленным. Поэтому мастер Бонифаччо получил самые строгие указания относительно наблюдения за садом.
