– Десять минут, чтобы его услышали, – подсчитывал он на бегу, – пять минут, чтобы нашли, столько же надо, чтобы оседлать лошадей… А мы к тому времени будем уже далеко!..
Он настиг Макиавелли и Санцио:
– Быстрее! Бежим к Спалакаппе и – в путь! Через четверть часа за нами помчится вся папская кавалерия… На наше счастье, ночь темна… Бежим!
– Бегите! – с каким-то суровым спокойствием промолвил Рафаэль.
Рагастен воздел руки к небу и уронил их.
– Пусть будет так! – сказал он.
Макиавелли посмотрел на него с таким видом, словно хотел сказать:
– Что вы хотите?.. Делать нечего…
– Бегите! – повторил Рафаэль. – Опасность грозит только вам. Могу поклястся, друзья, что папа не сделает мне ничего плохого… Бегите… Бегите же… Вы сказали, что не хотите видеть меня обезумевшим от боли? Что с вами станет от того, что я увижу ее в последний раз?.. И потом я… Если меня убьют, тем лучше! Как я буду жить теперь?..
– Ладно! – сказал Рагастен. – Какая разница: умирать здесь или где еще?
И он уселся на камень.
– Бегите! – повторил Рафаэль, заламывая руки.
– Слушай! – заговорил Макиавелли. – Едем с нами! Ты вернешься на виллу завтра утром, на рассвете…
Рафаэль замотал головой, точно непослушный ребенок.
– Клянусь тебе, что мы далеко не уедем… Только пойдем… Это в полусотне шагов отсюда. Я знаю местечко, где можно спрятаться на ночь… А завтра утром поступай, как хочешь!..
– Ты клянешься?
– Клянусь!
И все трое быстро побежали
– Самое время! – сказал Рагастен и показал на виллу, где уже замелькали огни.
Макиавелли указывал дорогу.
– Здесь! – внезапно остановился он. – Местечко отличное…
Они оказались в пещере Маги. Макиавелли был известен этот грот. Он из любопытства как-то дошел до него и знал слухи, ходившие об этом таинственном месте.
– Не думаю, чтобы кто-нибудь догадался искать нас здесь. Это логовище находится под зашитой дракона, перед которым останавливаются даже самые отчаянные головы… По крайней мере, ночью…
– А как зовут этого дракона? – спросил Рагастен.
– Суеверие!.. Повсюду думают, что дьявол входит и выходит через это естественное углубление.
Странные шумы послышались в это время вдалеке… Рагастен решительным шагом вышел наружу, забрался на скалу, осмотрел окрестности, потом вернулся в пещеру и сказал:
– Дорогой мой, ваш дракон ничего не стоит. Они идут прямо сюда, и, судя по количеству факелов, нас будет осаждать небольшая армия…
Рагастен едва закончил говорить, как в глубине пещеры мелькнула какая-то тень. Она приближалась к троице мужчин. Макиавелли и Рагастен, оцепенев, смотрели на призрака… Шумы снаружи все приближались и приближались…
– Надо бежать! – вскрикнул Макиавелли, больше не обращая внимания на приближающееся неизвестное существо.
– Бежать!.. Хорошо сказано… Куда? Мы окружены… Подумаем о том, как нам защищаться… Прежде чем нас уложат, мы сумеем отправить на дно бездны добрую дюжину врагов… Рафаэль!..
Он положил руку на плечо Санцио, и тот вздрогнул, как это бывает с внезапно разбуженным человеком.
– Рафаэль! – прошептала и таинственная тень.
Призрак подскочил, схватил молодого художника за руку и внимательно вгляделся в его лицо. А потом тень радостно вскрикнула.
– Это ты!.. Это ты, мой Рафаэль!..
– Мага! – не выказал никакого удивления Рафаэль, словно после жестокого краха его любви уже ничто не в мире могло поразить его.
– Вперед! – послышались снаружи многочисленные голоса. – Будем брать их живыми!.. Вперед на колдунью и демонов!
– О! А у вас даже нет оружия!.. Идемте! – закричала Мага, которая поняла только одно: Рафаэля преследуют, его надо спасать.
Она увлекал Санцио в глубину пещеры. Там быстро раскидала кучу сухих листьев. Появилась закругленное отверстие, зияющее чернотой.
– Быстрее! Спускайтесь! – сказала Мага Рагастену и Макиавелли, даже не озаботившись, кем были эти незнакомцы.
Кусок скалы, прикрывавший вход, был вырван из скального ложа и повис над отверстием; его удерживали только две короткие сучковатые палки. Получилось некое подобие люка.
– Спасены! – обрадовался Рагастен, успевший разобраться в устройстве примитивного механизма.
Макиавелли исчез в отверстии, увлекая за собой Рафаэля; за ними последовала Мага. Рагастен, в свою очередь, пролез в дыру, за которой шел очень крутой спуск.
– Палки! – подсказала Мага.
– Знаю!.. Я всё видел и понял…
Рывком он потянул подставки на себя, скала глухо шлепнулась на свое старое место.
– Вперед! Вперед!.. Стойте!.. О! Свои…
Этими голосами внезапно наполнилась пещера; туда набилось очень много людей… Рагастен несколько мгновений прислушивался… Он услышал голоса, разочарованные и взбешенные… Только тогда он начал осторожно спускаться.
Узкий проход, по которому он спускался, вел в глубину горы. Идти приходилось по естественным ступенькам, выбитым в скальной породе. Внезапно в нескольких шагах перед собой он увидел свет: это Мага зажгла смоляной факел. При его свете спуск проходил быстрее.
Впереди шла Мага, держа факел над головой. Она была похожа на фантастического гения подземного мира. Спуск наконец прекратился; лаз превратился в галерею, в широкий горизонтальный коридор, в который Мага, не колеблясь, углубилась. Рагастен услышал в этот момент глухое гудение над головой: они шли под руслом реки Анио…
Примерно через сотню шагов коридор начал плавно уходить вверх и наконец привел в обширную пещеру, из которой, казалось, не было выхода. Мага остановилась.
– Теперь мы находимся по другую сторону ущелья, – сказала она. – По этой расселине может подняться один человек. Вы можете спастись по этому лазу. Выход из него скрывают кусты. Вам просто придется спуститься вниз по течению реки.
– Это прекрасно, – сказал Макиавелли. – А вы?..
– Я останусь здесь… Не спрашивайте меня ни о чем… Достаточно и того, что я спасла вас.
– Идем, Рафаэль! – сказал Макиавелли.
– Рафаэль остается! – быстро отреагировала старуха.
– Тогда и мы останемся!
Мага сжала руку Санцио. И от этого пожатия словно спало оцепенение художника.
– Рафаэль, – спросила у художника старуха, – кто эти двое?
– Мои друзья… Всё, что у меня осталось в мире…
Мага вздрогнула. Только тогда она заметила страшное отчаяние Рафаэля.
– Всё, что мне было дорого в этом мире, – продолжал молодой человек, и по мере того как он пробуждался от своей апатии, его боль, казалось, становилась сильнее… – Всё!.. И ты, моя добрая Роза!.. Ты!.. Которую она называла своей матерью!..
