Тягостное молчание последовало за ее словами. Рагастен некоторое время оставался в ошеломлении… Потом он бессильно рухнул на землю, раскинув руки…
LIV. Сын папы
Прошло несколько дней. Чезаре, послав в Тиволи подробное донесение, рассказывающее о катастрофе в Адском ущелье, поспешно собирал остатки своей армии в двух дневных переходах от Монтефорте. Количество мертвых превысило тысячу. Раненых было в три раза больше. Потери, в общем-то, небольшие, если бы не было той невообразимой паники, которая охватила войско. Целые полки разбредались и дезертировали.
Когда Чезаре Борджиа остановил беспорядочное бегство своей армии, он в отчаянии убедился, что вокруг него не хватает трех тысяч человек.
Это было неслыханное поражение! Это был конец его блистательной карьеры непобедимого полководца, с которым почитали за честь договариваться могучие монархи вроде Людовика XII, короля Франции. Это было крушение всех надежд! В дрвершение всего, после восьми дней неуверенности и нерешительности, он узнал, что папа, сам насмерть перепуганный и ожидающий общего восстания, бежал к Лукреции, на остров Капрера.
За два дня до этого к его палатке подошел один из слуг и передал записку от Лукреции. В ней было всего несколько слов: «После того как ты возьмешь Монтефорте, приезжай ко мне на Капреру. Я приготовила тебе приятный сюрприз».
– После того как я возьму Монтефорте, – хмыкнул Чезаре. – Моя сумасшедшая сестра не сомневается, что это произойдет. Ей и невдомек, какие беды нас поджидают!..
В самом деле, из Рима пришли неутешительные новости. Римляне волновались.
Однажды вечером офицер, дежуривший перед палаткой, доложил о прибытии маркиза ди Рокасанта, начальника римской полиции. Это был типичный придворный. У него был хороший нюх на катастрофы и удачи. Весь свой талант он использовал на то, чтобы узнать, кого отдаляют, а кто будет в скором времени приближен. Чезаре хорошо знал этого человека и предчувствовал, что приезд этого человека не предвещает ничего хорошего. Он распорядился немедленно ввести главного римского полицейского в свою палатку.
– Прежде всего, – заявил Рокасанта, едва появился в палатке, – позвольте поздравить вас, монсиньор, что вы живы и встали на ноги… Мы узнали о вашем ранении и очень беспокоились в Риме…
– Да ранение ничто, – буркнул Чезаре. – У меня твердая шкура, и не выковано еще железо, которое должно отправить меня к праотцам. Но я предполагаю, что вы проделали такое путешествие не только для того, чтобы узнать о моем здоровье!
– В самом деле, монсиньор, – сказал Рокасанта, не замечая иронии последних слов. – Я принес вам плохие известия. Судите сами, монсиньор: народ Рима бунтует. Поднимаются сельские местности. Повсюду формируются банды.
Чезаре ударил кулаком по легкому столику, на котором находилось питье. Улар был настолько силен, что стоявшие на столике стаканы попадали и перемешались. Маркиз не шевельнулся.
– Эти жалкие людишки, – продолжал он, – не осмелились пойти на Ватикан или замок Святого Ангела. У них нет командиров, они сами пугаются своей смелости. Но я не могу скрывать от вас, что через восемь-десять дней мятежники овладеют замком Святого Ангела.
– Но кто же мог подтолкнуть этих глупцов?
– Кто, монсиньор?.. Да никто… Я же вам сказал, что вождей у них нет, поэтому для нас еще ничего не потеряно. Я пользовался единственным средством управления, которым мы располагаем всякий раз, когда простонародье позволяет себе раздражаться; это массовые аресты, несколько коллективных казней по случаю. Увы! На этот раз мой метод не работает.
Чезаре видел маркиза насквозь. Он чувствовал в его поведении невысказанную иронию.
– В довершение всего, – продолжал Рокасанта, – Его Святейшество посчитал момент весьма подходящим для путешествия на Капреру… Сохрани меня Небо от суждений по поводу действий святого отца!
– Ну да, но в конце-то концов мой отец просто испугался, не так ли? Вы можете сказать это, маркиз.
Рокасанта обескураженно махнул рукой. Чезаре метался в своей палатке как дикий зверь. Полицейский искоса глядел на него, пытаясь разгадать его намерения.
– Что вы мне советуете? – внезапно спросил Борджиа.
«Вот мы и приехали!» – подумал маркиз.
– Скажите, что думаете вы, Рокасанта. Вы великолепно знаете ситуацию. В данный момент нет никого квалифицированнее вас, чтобы подать мне добрый совет.
– Монсиньор, – серьезно сказал Рокасанта, – вы мне разрешаете говорить свободно?
– Я приказываю вам!
– Хорошо, тогда вот мое честное мнение: нет другого авторитета, чтобы обуздать наших бунтовщиков, кроме авторитета Церкви. Только понтифик может еще смирить людей. Надо, монсиньор, непременно вернуть папу в Рим. Причем отметить это возвращение грандиозной церемонией, окруженного тысячами священников, кардиналов, епископов… Но чтобы осмелиться на подобную церемонию, нужен решительный человек во цвете лет, а не старик!.. Нужен молодой папа, сильный, отважный, носящий под сутаной шпагу, готовый первым поразить любого, кто вздумает ему противоречить!..
Говоря это, Рокасанта твердо глядел прямо в лицо Чезаре. Тот побледнел.
– Да, ваша идея очень смелая и грандиозная…
– А если молодой папа, о котором я говорю, окажется к тому же прославленным полководцем, доброе имя которого едва затронуто малопонятным отступлением, мятеж рассеется сам собой и власть понтифика упрочится надолго, по крайней мере – на время, необходимое для окончательного подавления бунта…
Чезаре уставился в глаза маркизу.
– Вы хотите, чтобы я надел тиару?
– Да, монсиньор, – твердо сказал Рокасанта. – В этом акте я вижу единственное средство спасти ситуацию.
– Но, – мрачно возразил Чезаре, – для того чтобы я был избран папой, надо низложить моего отца!.. Никогда конклав…
– Или чтобы он умер! – жестко прервал его Рокасанта. – Бог свидетель, я жизнь отдам, чтобы продлились славные дни святого отца… Но в конце-то концов… он стар, а море такое неприветливое у берегов Капреры, у сардинских берегов…
Чезаре больше не слушал его. Он не внимал больше демону-искусителю, только что вбросившему в его голову семена отцеубийства. Он погрузился в мрачные размышления.
Чезаре очень долго что-то обдумывал. Рокасанта терпеливо хранил молчание и выжидал. Наконец Чезаре поднял голову и пробормотал нечто нечленораздельное.
Маркиз понял: Александр VI осужден на смерть!
– Монсиньор, – сказал он равнодушно, – если у вас есть деликатное поручение на Капреру, могу указать вам человека…
– Кто такой?
– Молодой человек, которого я, благодаря своим функциям, хорошл изучил и оценил. Он читает Его Святейшеству.
– Аббат Анджело? – высокомерно спросил Чезаре.
